Телохранитель - Деон Мейер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как называется та гора? — Она была полна решимости продолжать разговор.
— Марипскоп, — ответил я.
— Я думала, вы не знаете эти края.
— Я не знаю дорог.
Она смотрела на меня выжидательно.
— Когда министры прилетают на выходные отдохнуть в парке Крюгера, самолеты садятся в Худспрёйте. Там военный аэропорт.
Она снова посмотрела на гору:
— Леммер, скольких министров вы охраняли? — Она осторожно добавила: — Если, конечно, вам можно рассказывать..
— Двоих.
— Вот как?
— Министра транспорта, а потом — министра сельского хозяйства. В основном — министра сельского хозяйства.
Она смерила меня пристальным взглядом. Она не произнесла ни слова, но я понял, о чем она думает. Значит, она на самом деле не очень рискует. Ее телохранитель — невооруженный бывший охранник министра сельского хозяйства. Ее жизнь вне опасности.
— Я ищу инспектора Джека Патуди, — сказала Эмма дежурной в полицейском участке Худспрёйта.
Дюжая женщина в полицейской форме и глазом не моргнула.
— Не знаю такого.
— По-моему, он здесь работает.
— Нет.
— Он занимается убийствами в Коковеле. — Эмма говорила дружелюбно и весело, как будто дежурная ей очень нравилась.
Та смерила Эмму непонимающим взглядом.
— Тогда были убиты народный целитель и еще три человека.
— А, вот вы о чем.
— Да.
Женщина-констебль все делала очень медленно, как если бы жара мешала ей шевелиться. Она придвинула к себе телефон. Должно быть, аппарат когда-то был белым. Сейчас он был совершенно разбитым и цвета кофе. Она настучала номер и стала ждать. Потом заговорила на отрывистом сепеди — фразы вырывались из нее, как пулеметные очереди. Наконец, она положила трубку.
— Его здесь нет.
— А вы не знаете, где он?
— Нет.
— Он скоро вернется?
— Не знаю.
— Где можно навести справки?
— Вам придется подождать.
— Здесь?
— Да. — По-прежнему без всякого выражения.
— Мм… понимаете… — Эмма покосилась на грубую деревянную скамью у стены и перевела взгляд на женщину-констебля. — Я не уверена, что…
— Они перезвонят, — сообщила та.
— Правда?
— И скажут, где он.
— Хорошо. — Эмма вздохнула с облегчением. — Спасибо.
Она подошла к скамье. На ее лице выступила испарина. Она села и доброжелательно улыбнулась женщине-констеблю. Я тоже подошел к скамье, но не сел, а прислонился к стене. Стена оказалась не такой холодной, как я ожидал. Я наблюдал за дежурной, сосредоточенно заполнявшей какую-то анкету. Она не потела. Вошли двое чернокожих и подошли к ее стойке. Они заговорили с ней. Констебль нахмурилась. Она за что-то бранила их короткими, отрывистыми фразами. Те извинялись. Зазвонил телефон. Дежурная предостерегающе подняла руку. Мужчины замолчали и уставились на свои ботинки. Женщина-констебль сняла трубку, выслушала то, что ей сказали, и нажала отбой.
— Он вернулся в Тзанен. — Она повернулась к Эмме. Но Эмма смотрела на дверь. — Эй, вы!
Эмма вскочила с места.
— Он уехал в Тзанен.
— Кто, инспектор Патуди?
— Да. Он там работает. В отделе особо тяжких преступлений.
— Вот как…
— Но завтра он сюда вернется. Рано. В восемь часов утра.
— Спасибо, — сказала Эмма, но констебль ее уже не слушала. Она снова принялась бранить двоих мужчин. Она отчитывала их, как проштрафившихся детей.
Эмма следила за дорогой, сверяясь с распечатанной картой, которую она сжимала в руке.
— Здесь столько всяких мест отдыха, — сказала она, когда мы проехали похожие на декорацию ворота заповедника «Капама», заказника «Мтума-Сэндз» и гостиницы «Чита-Инн».
Каждые ворота представляли собой вариацию постмодернистской лоувельдской архитектуры: неотесанный камень, тростниковая крыша, звериные мотивы, затейливые надписи. Я подозревал, что цена номеров в таких гостиницах в большой степени зависит от утонченности их райских врат.
Изюминкой ворот у въезда в «Мололобе» была пара узких, изящных слоновьих бивней, высеченных из бетона. Кроме бивней мы увидели охранника в форме оливкового цвета. На нем была широкополая шляпа, которая казалась слишком большой для его головы. В руке он держал доску с прикрепленными к ней листами бумаги. На груди у него был металлический жетон, на котором значились имя и должность: «Эдвин. Сотрудник охраны».
— Добро пожаловать в «Мололобе», — сказал он, подходя к моей стороне БМВ и даря нам ослепительную улыбку. — У вас заказан номер?
— Добрый вечер, — ответила Эмма. — Номер на фамилию Леру.
— Леру? — Охранник сверился со списком, в надежде подняв брови. Потом его лицо просветлело. — В самом деле, в самом деле, мистер и миссис Леру. Добро пожаловать! До главного лагеря семь километров, следите за указателями и, пожалуйста, ни при каких обстоятельствах не выходите из машины. — Он распахнул створки ворот и взмахнул рукой, пропуская нас.
Грунтовая дорога вилась среди густых зарослей железного дерева — мопани; то здесь, то там мелькали открытые участки вельда.
— Смотрите! — взволнованно воскликнула Эмма, прижимая руку ко рту и замирая как зачарованная.
Между деревьями летали птицы-носороги. Буйволы жевали жвачку и тупо смотрели по сторонам. Эмма молчала. Даже когда я показал на кучки переваренной травы и сказал:
— Слоновий помет.
В комплексе для туристов «Мололобе» пахло большими деньгами. Бунгало и шале под тростниковыми крышами были разбросаны вдоль берега реки Мололобе. Мощеные дорожки, скрытое освещение, наигранное радушие персонала в оливковой форме. Мы попали в Африку для богатых американских туристов — экологичная пятизвездочная роскошь и одновременно оазис цивилизации посреди джунглей. Следуя указателям, я доехал до административного корпуса. Мы вышли. Нас сразу окутала волна жара. Но внутри, в самом здании, оказалось на удивление прохладно. Мы прошли по коридору и приблизились к стойке. Слева находился интернет-зал, который владельцы комплекса игриво назвали «Буш-телеграф». Дорогой антикварный магазинчик справа назывался «Торговая фактория». За стойкой стояла хорошенькая блондинка. На ее оливковой блузке была приколота табличка: «Сьюзен, сотрудница службы гостеприимства».
— Здравствуйте, я Сьюзен. Добро пожаловать в «Мололобе»! — Она широко улыбнулась. Свое имя она произнесла подчеркнуто по-английски: Сьюзен, а не «Сюсан», как оно прозвучало бы на ее родном африкаансе.