Нереальная дружба - Рина Аньярская

– Так-то оно так… А с этим что делать? – и Джон указал правой рукой на небольшой холщовый мешочек, привязанный к его поясу.

Стрелок понимающе присвистнул – он совсем забыл про похищенные драгоценности, которые необходимо было вернуть ювелиру.

– К тому же… – тихо, словно для себя самого, произнёс Джон, развернувшись в сторону ювелирной лавки, – мне ещё кое-кого найти нужно…

В этот миг взгляд Райта упал на плешивого старичка с добрым лицом, который продавал рыбу.

– Туд, подожди меня, я на пару минут…

Оставив возле Обермэйна мешок с провиантом, Красный Джон подошёл к рыбаку и заговорил с ним:

– Добрый день, отец! Бог в помощь!

– И тебе добрый день, путник, – заулыбался старик.

– Вы не поможете мне отыскать одного человека?

– Попробую, коли знаю.

– Я ищу девушку со светлыми волосами по имени Ирена. Невысокая, стройная и очень милая особа. Похожа на дочь мещанина.

– Ирена, говоришь? – прищурился продавец.

– Да, – утвердительно кивнул командир лесного отряда и, прищёлкнув пальцами, добавил: – У неё такие глаза… Как у русалки, что ли. Морские!

– Так значит, глаза русалки, – улыбнулся рыбак.

Райт снова кивнул и чуть улыбнулся уголками губ – так можно было быстрее расположить к ответу старика.

– И в волосах у неё заколка в форме бабочки?

– Да!

– Знаю я её, – ласково произнёс торговец. – На этой площади её все знают – она здесь частая гостья. Действительно, милая, добрая девочка.

Сердце в груди Райта на миг остановилось. «Значит, бывает в Лондоне…» – подумал мужчина и продолжил расспросы:

– А откуда она? Как мне её найти?

Старичок хитро прищурился и, покачав головой, крякнул, как бы говоря: «Молодёжь!» Джон понял, что наживка съедена: торговец принял его за поклонника девушки.

– Хм, а вот этого я сказать не могу, – ответил старик. – Откуда появляется эта девица, никто не знает. Каждый раз так и хочешь спросить, чья она дочь и где живёт, но как только начинаешь с Иреной разговаривать, сразу забываешь обо всём на свете. И забываешь спросить, кто она и откуда у неё такая подозрительная вещица в волосах. Завораживает русалка!

На этот раз сердце Джона подпрыгнуло, но довольно быстро вошло в привычный ритм – не зря, ох не зря накануне девица показалась ему слишком странной! И ускакала в Виндзор не зря…

– Почему «подозрительная»? – спросил Райт и впился внимательным взглядом в глаза рыбака, ловя каждое его слово.

Старичок наклонился к уху мужчины и тихо проговорил:

– Говорят, сама Маркиза Прилондонских краёв желает приобрести себе такую безделушку. Недавно заявила, что выплатит полтысячи фунтов тому, кто достанет для неё заколку-бабочку из цельного жемчуга.

– Полтысячи? – изумлённо прошептал Джон.

– Вот-вот… Не понимаю, как эта девочка не боится одна по городу гулять? Может, у неё и подделка, и жемчужина не единая вовсе, но я знаю лишь то, что Ирена не хочет неприятностей. Может, оттого и скрывает ото всех, где живёт. Но я вижу, что Вы человек хороший – я умею разбираться в людях – и вижу, что Вы лишнего болтать не станете.

В карих глазах командира Лесных рыцарей заблестели золотые лучики. Их мягкий свет буквально подкупал старого торговца рыбой.

– Разумеется, я желаю этой девушке только добра, – поспешил уверить его Райт. – Скажите, как часто она приходит сюда? Я смогу её найти сегодня?

– Ирена почти каждый день на базаре. Чаще – после обеда. Приходит, разговаривает со всеми, покупает какую-то мелочь, помогает иногда таким, как я, продать свой товар, – старичок снова мягко улыбнулся, вспоминая свою очаровательную юную помощницу.

– Благодарю Вас! Попробую дождаться появления нашей общей знакомой! Удачи Вам!

С этими словами Джон отошёл от торговца, чтобы вернуться к Туду. А весельчак, всё это время торчавший на противоположной стороне улицы и заигрывавший с цветочницами, вдруг съёжился, втянув шею, потом резко отпрыгнул и опрометью помчался к лошадям, где его уже поджидал Джон.

– Что я видел! – расширив свои и без того большие глаза, прокричал Туд.

Джон только и успел вопросительно развести руками, как с противоположной стороны площади раздался крик мальчика лет девяти:

– Маркиза! Маркиза! Спасайся, кто может!

Ребёнок пересёк базарную площадь, которая вмиг подхватила клич, и с прилавков один за другим стали пропадать лучшие товары. А некоторые торговцы и вовсе свернули свои лавочки.

Туд и Джон только и успевали, что вертеть головами, наблюдая за происходящим вокруг. Они стояли у коновязи, возле нагруженных лошадей и гладили их по гриве. «С ума все посходили, что ли?» – пробурчал себе под нос Красный Джон.

– Что я видел! – ещё раз прошептал Обермэйн. – Это привидение какое-то, а не женщина! Но чертовски красива, ей-богу!

– Да что с тобой случилось? – спросил Райт и кивнул на людей. – Это что – заразно?

– Сейчас сам всё увидишь… Вот она! Смотри!

Обермэйн вытянул руку, указывая на ту улицу, откуда прибежал ребёнок. С левой стороны площади появился кортеж всадников. Впереди на белой кобыле не спеша ехала та самая маркиза, которую все лондонцы так дико боялись.

Леди была одета в чёрную шёлковую амазонку с белоснежными манжетами и перчатками. На открытой белой шее висело чёрное агатовое ожерелье, а над чёрной широкополой шляпой возвышались белоснежные страусиные перья. Широкий подол платья маркизы Линкольн полностью покрывал спину лошади. За девицей, носительницей своего титула «по праву»[16], следовали двенадцать элегантно одетых кавалеристов. На груди всадницы играла лента с Орденом Подвязки[17]. Такие же виднелись на мундирах всех сопровождающих её мужчин.

Когда всадники оказались ближе, Джон сумел разглядеть лицо леди. Бледная кожа без намёка на румянец, агатово-чёрные глаза с длинными и густыми ресницами, изящный правильный нос, острые брови и красивые алые губы идеальной формы. Девица казалась совсем ещё молодой – не больше 20 лет, но взгляд её тёмных глаз был не по-детски суров.

Красота лица первой леди королевства, а именно таковой являлась прибывшая на площадь маркиза Линкольн, казалась ошеломляющей, словно на землю сошла не живая женщина, а идеальная статуя древней богини, выточенная умелой рукой мастера. Стройное тело и гордая осанка усиливали впечатление. Джон и Туд, спрятавшись за своих лошадей, стали наблюдать за происходящим. Обермэйн, как коренной житель Лондона, знавший многое о привычках знати, коротко прокомментировал: