Агент ворон. Взгляд из Зазеркалья - Марина Мельникова

– Да, – после некоторой паузы ответил он, – даже вещи ещё в машине.

– Давай я тебя провожу, – взяв его под руку, Арин потащила из палаты.

От улыбки начинали болеть скулы. Она чувствовала себя глупой, уязвимой и расстроенной. Скомканное прощание с Жаном, эта раздражающая неловкость Френка и отчетливо читающееся на лице недоверие, косые взгляды медицинского персонала в коридоре – всё это с каждым мгновением ухудшало настроение. Арин хотелось бросить руку Френка и сбежать. Обратно, в комнату с солнечными зайчиками, булочками с клубничным вареньем и заразительной мужской улыбкой, научившей сердце радоваться…

– Я действительно очень устал, – говорил по дороге Френк. – Командировка, какая-то неудачная.

– Сочувствую, ты отдохнешь, а завтра увидимся, я буду уже в лучшем виде, – быстро проговорила Арин, не сбавляя шаг.

– Ты всегда прекрасна, – нотки грусти проскользнули в металле голоса.

Она чувствовала, как он смотрит на неё. Его взгляд прожигал насквозь, вызывая стыд. Тот самый стыд, который никому не хотелось бы испытать. Тот самый стыд, корень которого был в сердце.

Возвращаясь в палату, Арин с ужасом осознавала, что Френк – не тот человек, с которым ей хотелось бы разделить горе и радость. Облокотившись о косяк двери, она лихорадочно пыталась разобраться в бушевавших в душе чувствах. Зеркальное Я как-то странно притихло. Она всегда встревала, когда её не просят, а сейчас…

Жан смотрел в окно, загораживая оконный проем. Солнце скользило по его фигуре, подсвечивая контуры. Такой желанный, такой солнечный…

– Я ведь его не знаю, – сознание пыталось как-то защищаться от нахлынувших чувств.

Словно почувствовав присутствие девушки, гость обернулся.

– Откуда ты такой взялся, – обречённо прошептала она.

– Из соседней палаты…

Девушка покачала головой, чувствуя подступающие слёзы.

– Откуда ты такой взялся…

Она поняла, что пропала.

***

Тёмная энергия, довольная пиршеством, блаженствовала. Сверхновые радовали пространство гейзерами вещества. Бал коллапса продолжался. Материя неслышно просочилась в зал.

– Сестра, у тебя есть ещё пожелания?

– Нет, мне очень хорошо. Сейчас, хочется чего-то необыкновенного… – томительно произнесла она. – Да, кстати, как наши засланцы?

– Мои сущности справляются с миссиями по-разному. На некоторых планетах задание уже почти выполнено, на некоторых заминка…

– На Земле? Подожди, не торопи её. Она всё делает правильно, тем более, что выбранные мной земные создания такие… забавные. Мне нравится за ними наблюдать.

– Мы тянем время, – забылась Материя. Великая сила взвилась пружинной:

– Ты смеешь мне напоминать о времени… ты, ничтожество!

Материя съежилась под силой сдавившей всё вокруг, превратив её в песчинку.

– Прости Великая, прости ничтожную…

Тёмная энергия осела.

– Ладно, у меня хорошее настроение, ни доставай больше…

Фейерверки вспыхнули с новой силой. Межгалактический концерт продолжился, в звёздный оркестр вступали всё новые и новые инструменты.

Великое действо.

– Как ничтожны сущности на планетах, по сравнению с этой мощью, МОЕЙ… – оглядывая свои владения, прошипела Тёмная энергия.

– Папа, – нерешительно начала Арин.

– Да, девочка моя?

Завтрак в кругу семьи сегодня был исключением из правил. Обычно отец пропадал на работе, мама крутилась, как белка в колесе между парикмахерской, косметологом и бутиками с модными аксессуарами, Арин уже ехала бы на работу. Она была владелицей сети детских кафетериев, маленьких, но дающих стабильный доход. Сидя за столом с родителями, Арин с удивлением отметила, как соскучилась по своей работе, по маленьким клиентам, превращающим каждый день в праздник…

– Папа, ты давно не рассказывал о своей работе, чем ты сейчас занимаешься?

– Твой вопрос меня удивляет, – отец в недоумении посмотрел на неё.

– Что ж тут удивительного? Новый ускоритель, стоивший землянам баснословных денег, работает на полную мощность, и ты постоянно пропадаешь на работе. Уже чтото открыли?

– Ну как тебе сказать… всё, что могли, открыли уже лет сорок или пятьдесят назад. Сейчас нужно приручить эти… открытия…

– Ты говоришь о них, как о животных, – Арин отложила вилку в сторону.

– Да, можно и так сказать, только животные пока не хотят приручаться.

– Папа, скажи честно, я ведь чувствую, что происходит что-то страшное: твои бесконечные звонки, тревога в глазах… С чем вы играете?

– Арин, физика – это серьёзная наука! Элементарные частицы, которые мы стремимся обуздать, могут нам дать безграничную власть.

– Власть над кем?

– Над всем миром, – в голосе отца послышалось едва сдерживаемое раздражение.

– А не обернётся ли крахом такая власть? – допытывалась дочь.

– Арин, что происходит у вас с Френком, – перевёл разговор отец.

– Ничего не происходит, – отмахнулась девушка.

– Я же вижу, что ты его стала избегать.

– Папа, я не люблю его…

Немая сцена, случившаяся после этих слов, выглядела необыкновенно комично. Открывшиеся рты у родителей наглядно свидетельствовали об искреннем удивлении и откровенном непонимании. Раздражение отца достигло точки кипения. Он отшвырнул от себя салфетку и впился взглядом в невозмутимое лицо дочери. Кларис приложила ладонь к груди. В её глазах застыл ужас. Арин понимала её состояние – в идеальном мире матери всё должно находиться на своих местах и любое нарушение установленных правил вызывало панику у Кларис.

– Девочка моя, ты в своем уме? – решилась на прерывание паузы мама, справившись с волнением. – Мы уже сделали все приготовления к свадьбе…

Отец добавил:

– Твои капризы просто неуместны! Люблю, не люблю. Френк – достойный кандидат в мужья, военный с хорошими перспективами, ты будешь за ним, как за каменной стеной.

– Родители! – вспыхнула Арин. – Вы меня-то услышьте! Для тебя папа, клан солдафонов – это самое надёжное, что может быть в жизни, но в этой жизни встречаются и другие достойные кланы с хорошими перспективами…

Возрастающее недоумение в глазах родителей требовало разъяснений. Однако Арин ещё не была готова рассказать им о Жане.

– Мои дорогие родители, вы забываете об одной мелочи. Я достаточно состоятельная, деловая женщина, и выходить замуж без любви, даже за «достойного» кандидата, не намерена.

– Знаешь, дитя моё, – обреченно произнесла мать, – может ты и права, но Френк-то знает? У тебя, что, кто-то есть?