Кто живет за стеной? - Екатерина Каретникова

Я аж застыла. А вдруг Никита сумасшедший? Разве нормальные мальчишки зимой по деревьям лазают? Вот если бы дело было летом, я бы не удивилась. Но сейчас – бред какой-то! Да ещё корзинку припас. Что он, грибы на стволе обнаружил?

И что теперь делать мне? Пробиваться через сугробы и уговаривать его спуститься? Или плюнуть и идти домой?

А тут ещё стало как-то слишком быстро темнеть. Или просто среди деревьев всегда меньше света?

Я выкарабкалась из очередного сугроба и вдруг вспомнила про Никитины следы. Если бы он шёл к своему дереву так же, как я, следы остались бы обязательно. Вон за мной какая полоса тянется – будто снег перепахан. А передо мной стелилось нетронутое искрящееся покрывало. Значит, Никита добирался другим путём. Интересно, каким?

Я осмотрелась и чуть не выругалась от злости. Справа от меня тянулась лыжня, а метрах в трёх от неё темнела тропинка. Вот я дурочка! Увидела Никиту и всё на свете забыла. Бросилась через сугробы сломя голову. А всего-то нужно было посмотреть, куда его следы ведут, и не пришлось бы протаптывать целину. Вот почему у меня так всегда? Сначала сделаю, потом подумаю. Как маленькая, честное слово!

Я кое-как доковыляла до тропки. Идти стало в сто раз легче.

За это время Никита вскарабкался метра на полтора от земли. Выше не лез, но и не спускался.

Я прибавила шаг и рассмотрела, что Никита исследует довольно большое дупло. Капитально исследует: сначала посветил фонариком, потом осторожно убрал его в карман и полез в дупло рукой.

Через мгновение в его руке оказалось что-то маленькое и, кажется, живое. Оно извивалось, дёргалось, а потом будто прилипло к рукаву Никитиной куртки.

Мне стало страшно. Кого он достал из дупла? Зачем? Вдруг это бельчонок, которого мать-белка оставила, а сама убежала по каким-то беличьим делам? И что с ним будет делать Никита?

Пока я думала, Никита спустился с дерева и опустил серый комочек в корзину. Но это было не всё. Стащив с себя шарф, Никита укрыл им корзинку. А потом снова полез на дерево.

Наконец я подошла к утоптанной площадке. Никита не услышал, он снова засунул руку в дупло. Я приподняла шарф и заглянула.

В корзинке, свернувшись клубочком, лежал котёнок.

– Никита, – осторожно позвала я.

Он медленно повернул голову в мою сторону и выдохнул:

– Привет!

По голосу я поняла, как трудно ему держаться.

– Погоди минутку, – прохрипел он, – сейчас спущусь.

Я стояла и смотрела, как Никита вытащил из дупла второго котёнка и, устроив его на плече, полез вниз. Этот малыш был рыжим и совершенно спокойным. Не пищал, не пытался вырваться, а невозмутимо сидел, вцепившись в Никитину куртку. Только глаза сверкали зелёными огоньками.

Говорить о чём-нибудь я боялась, чтобы не отвлекать Никиту. Просто стояла и молча ждала.

Когда он спустился, то осторожно снял второго котёнка с плеча и посадил в корзинку рядышком с первым.

– Ты у меня шапку забыл, – сказала я.

Никита потёр ладонями покрасневшие уши.

– А я думал, что где-то потерял, – признался он.

Я вытащила шапку из кармана и протянула ему.

Он натянул её до бровей и улыбнулся:

– Спасибо, Лен! А как ты меня нашла?

Я хихикнула:

– Про следопытов слышал?

Никита удивлённо прищурился:

– По следам, что ли?

– Ну да.

– Честно?

– Почти, – призналась я. – Сначала я в окно посмотрела и увидела, в какую сторону ты пошёл. Ты за котятами так торопился, да?

Никита кивнул и стал рассказывать.

– Понимаешь, я тут обычно на лыжах бегаю. Сегодня не хотел, но потом решил, что не очень и холодно. Вот. Я бы и не заметил ничего, наверное, но у меня крепление сломалось. Прямо под этим деревом. Я пока с ним возился, услышал, что кто-то пищит. Полез смотреть. Ну и увидел. Сначала дупло нашёл. В нём темно. И четыре огонька светятся.

– Это их глаза были?

– Ну да. Я сперва-то не догадался, даже жутко стало. А уж когда они запищали громко, понял, что котята.

– И как они сюда попали?

– Да кто его знает, – пожал плечами Никита. – Кошки же обычно любое укрытие ищут. Вот, наверное, их мамочка и нашла. А сама пропала.

– Может, ещё вернётся?

– Может, и вернётся, но всё равно им тут пропадать.

Никита присел перед корзинкой и осторожно погладил рыжего котёнка. Серый обиженно мяукнул.

– Какие хорошенькие, – вздохнула я и погладила серого.

Тот поднял лапку и потрогал мою ладонь острыми коготками. Как будто познакомился.

Мы шли с Никитой по опустевшему парку. Он нёс корзину с котятами. Я плелась рядом и никак не могла замолчать. Вопросы слетали с языка один за другим. Правда, спросить о том, что интересовало меня больше всего, было почему-то очень трудно, и я решила с этим не спешить. Вот разговор и крутился вокруг котят и всего, что с ними связано.

– А почему ты лыжи у меня оставил, а не у тёти Зои?

– Не у бабушки? – уточнил Никита и хмыкнул.

Я подумала, что он вспомнил, как я возмущалась, что он зовёт бабушку тётей, поэтому и переспросил.

– Ага!

– Понимаешь, – вздохнул Никита, – к ней подружки сегодня в гости приехали. Представляешь, сколько времени им бы пришлось объяснять, куда я бегу и зачем? Да и разволновались бы они.

– А мне, значит, можно было и не объяснять? – нахмурилась я.

Никита пожал плечами:

– Ну ты же не старушка. У тебя бы давление от нервов не подскочило. Ты что, обиделась? Просто понимаешь, я же здесь совсем недавно живу и почти никого не знаю.

– Почти?

– Ага, – кивнул Никита. – А в нашем доме совсем никого, кроме тебя.

Мы подошли к выходу из парка. Если бы не фонари у ограды, было бы, наверное, совсем темно. Но они горели бело-синим светом, от которого снег под ногами казался усыпанным маленькими серебристыми искрами.

Я оглянулась. Из темноты проступали чёрные стволы деревьев и низкие кусты вдоль дорожки.

– Представляешь, как там страшно? – спросила я и поёжилась.

– Где?

– В парке.

– А чего там страшного? – не согласился Никита.

– Как это? Мороз, сугробы, темнота!

– Ну и что?

– А вдруг из этой темноты…

Я специально замолчала, а потом продолжила страшным голосом:

– Кто-нибудь выскочит!