Во имя любви - Лайза Хоган

Она видела, что дети Маннеса тоже чувствуют перемену, произошедшую с отцом, и не менее него страдают из-за смерти матери. Особенно Гисабель, которая хорошо ее помнила. Однако Фелиса не знала, чем помочь детям.

— Принцесса…

Голос Алекса словно пробудил ее от сна. Она смущенно взглянула на темноволосого мужчину, который улыбался ей с соседнего сиденья.

— Да?

— Вы, должно быть, очень рады вернуться домой. Даже не расслышали моего вопроса.

Фелиса вынужденно улыбнулась.

— Простите. Я задумалась…

— Я только хотел знать, где мы встретимся. — Вероятно, на ее лице отразилось изумление, потому что Алекс поспешно добавил: — Но если вы устали с дороги, то книгохранилище подождет и до завтра.

Он говорил спокойно, однако руки его были крепко сцеплены, точно так же, как тогда в Лондоне, когда они обсуждали ее предложение. Алекс был явно чем-то очень взволнован, хотя и желал это скрыть. Принцесса перехватила его взгляд, буквально ощупывающий массивные каменные стены дворца. Что-то странное промелькнуло в нем. Но что именно? Узнавание? Фелиса не могла понять. В одном она была уверена: на протяжении ее жизни Алексу Вуду не приходилось бывать в леонском королевском дворце.

Этот человек являл собой сплошную загадку. Он действовал на ее воображение сильнее, чем кто бы то ни было за целую жизнь.

— Не волнуйтесь, я зайду за вами ровно в четыре.

Фелисе не сразу удалось открыть старинную, окованную железом дверь из нескольких слоев дуба. Наконец массивный ключ из тех, которые носят на поясе келари в фильмах о средневековье, не без труда дважды провернулся в замочной скважине.

Они находились на самом нижнем уровне дворца, где некогда располагались королевская сокровищница, оружейная, а также библиотека.

— Похоже, чтобы открыть эту дверь, требуется особое мастерство, — сказал Алекс из-за ее плеча.

Принцесса кивнула.

— Вам придется потренироваться, чтобы научиться делать это без труда. А теперь, будьте добры, надавите на нее плечом — здесь требуется мужская сила.

Алекс налег на дверь изо всех сил, но она поддалась не сразу. Хорошие двери делали в старину, одобрительно подумал Алекс. Такую поди вышиби, не то что сейчас…

— Мы все собираемся сменить замки, да руки не доходят, — призналась со вздохом Фелиса. — Даже не представляю, какого века эта дверь…

— Тринадцатого, — неожиданно для себя ответил Алекс. — И замок тоже. Хорошо сохранились, на редкость хорошо. — В голосе его звучало такое удовольствие, будто он сам врезал этот замок.

Фелиса с уважением посмотрела на него.

— Вы специалист, вам виднее. В таком случае ее можно и сохранить.

— Зависит от того, что за дверью. Если собрание книг действительно ценное и какое-то время еще будет находиться здесь, я бы посоветовал перевесить дверь в следующую арку, которая пустует, а здесь поставить что-нибудь с современной сигнализацией.

Фелиса вынула ключ из замка и изумленно подняла брови.

— Вы уже успели посетить нижний уровень дворца? Откуда вы знаете, что там дальше есть арка?

Алекс пожал плечами, лицо его при этом оставалось в тени.

— Это следует из устройства подземелья. Чего-нибудь вроде арки и коридора за ней следовало ожидать. Для использования подземелья в оборонных целях это вполне логично: создается так называемый «штурмовой коридор», необходимый на случай военных действий. Особенно если нижний уровень дворца и в средние века использовался как сокровищница… Иначе просто быть не могло. Все мои предположения исходят из одного только знания истории.

— И они абсолютно верны, что не может меня не радовать, — заметила Фелиса. — Но хочу вас предупредить: с тех самых пор здесь так и не провели системы отопления. В хранилище довольно холодно, так что одевайтесь соответственно. Иначе недолго и заболеть.

Она включила свет — длинную череду ламп вдоль узкой лестницы, ведущей вниз. Алекс шел за принцессой, рукой придерживаясь за стену. Они спускались по изъеденным временем каменным ступеням, пока не достигли обширного помещения. Фелиса услышала за спиной прерывистый вдох — будто бы ее спутник утомился спуском… или же был чем-то сильно взволнован.

— Я предупреждала, что здесь холодно.

Ответа не последовало. Принцесса оглянулась и увидела Алекса, опустившегося на одно колено и внимательно изучающего нечто лежащее перед ним. Это был старинный полутораручный меч, покоящийся на голубом бархате у самого входа.

— А, вот что вас заинтересовало! Здесь у нас хранятся исторические реликвии. Книги находятся в следующем помещении. Меч я предположительно предназначаю для музея, только сначала нужно уточнить датировку.

— И что говорят специалисты?

— Конец двенадцатого — начало тринадцатого века. Куратор музея полагает, что, возможно, это меч самого короля Диего или его сына Фердинанда I. А что думаете вы?

Алекс сдвинул темные брови.

— Позвольте-ка взглянуть поближе…

Он осторожно поднял меч за рукоять, потом провел рукой по клинку. Перевернул, внимательно изучил яблоко.

— Нет, он не принадлежал королю.

— Которому? Диего или Фердинанду?

— Ни тому, ни другому.

Фелиса подошла ближе, заглянула ему через плечо, чтобы рассмотреть рукоять. Ноздри ей защекотал легкий запах его одеколона. Тепло, исходящее от этого высокого мужчины, ошеломляюще подействовало на девушку. Она поборола минутное замешательство, когда ей хотелось прикоснуться к руке Алекса, якобы ища поддержки. Это было совершенно не нужно, более того опасно. Позволить себе поддаться мимолетному чувству означало бы не оправдать надежд семьи, забыть об обязанностях принцессы, которые важнее всего. Стараясь не смотреть на чеканный профиль Алекса, Фелиса сосредоточила свое внимание на мече.

— Как вам удалось так быстро сделать заключение? Где обоснования? Наш куратор возился с мечом не менее недели.

— Видите яблоко? — Алекс коснулся стального навершия рукояти. — Большинство леонских и кастильских рыцарей помещали здесь свой герб. Королевский герб, как вам известно, — стоящий на задних лапах лев, «lion rampant», и это изображение присутствовало на каждом предмете вооружения, принадлежавшем членам королевской семьи. Если мечом владел брат короля, герб использовался со знаком младшей ветви. Если же наследник престола, то копировался отцовский, но с зубчатой полосой, означающей принадлежность меча старшему сыну. После смерти родителя знак старшего сына перешел бы к следующему из братьев, а наследник принял бы королевский герб.

— Тогда чей же это меч? — Фелиса нахмурила брови. — Наши профессора хотя бы дату определили правильно?

— О, здесь сомнений быть не может. Я бы сказал: самый конец двенадцатого века, время Третьего крестового похода. Профессора исходили только из формы меча и состояния металла, но здесь есть еще кое-что. Леонские рыцари, отправляясь в Третий крестовый, помещали на рукояти изображение креста. Они считали, что, если во время битвы рука сжимает крест, это обеспечивает им помощь Господню.