Друиды Русского Севера - Евгений Лазарев

Российским материалом Генон, к сожалению, не владел. Между тем, аналоги «друидической ограде» на Русском Севере есть — и широко известные, и новооткрытые. К числу первых принадлежит «камень Степан» из тверских земель: на нем изображен буквально тот же, что и в Галлии, символ (на Руси их называли «вавилонами», видимо, имея в виду типологическое сходство с лабиринтами). По справедливому замечанию В. А. Чудинова (при всей фантастичности некоторых своих интерпретаций древних символов и знаков, он прекрасно разбирается в современной славистике), подтверждающемуся материалами белорусских и польских славистов, надпись на этом камне — СТЕ ПАНЪ — вполне можно истолковать как С[ВЯ]ТЕЙ ПАНИ, Святой Владычице, за которой может скрываться и дохристианский образ.

Разумеется, это предположение о связи «друидической ограды» с культом женского божества становится гораздо более гипотетическим, если экстраполировать его на мегалиты Лапландии, на валунное святилище из трех концентрических валов-стен на Терском Берегу или на Чурозере. Тут нужны дополнительные подтверждения, хотя бы в виде поздних легенд об этих памятниках.

Что же касается аналогов, то среди них необходимо назвать прежде всего городища-святилища с каменными валами в славянских землях, на территории Польши. Самое знаменитое святилище — на горе Шлёнжа, на Силезской возвышенности. Каменные валы, окружающие вершину горы, были сооружены в эпоху лужицкой культуры, около трех тысяч лет назад; обнаружена на городище и кельтская, и славянская керамика. Существенно, что это именно каменные валы, а не правильная кладка (принятая у кельтов); валы высотой от полуметра до метра расположены по склонам, и между отдельными их участками имеются разрывы. То есть это действительно очень близкий аналог (во всяком случае, формальный) мегалитическому святилищу на Терском Берегу.

Обращает на себя внимание, что некоторые особенности кольской мегалитической «культуры валунных стен», — например, необычная веерообразная структура лабиринтов Пиренги, наличие каменной вымостки в одном из них, — находят соответствие не просто среди мегалитов Британских островов, но конкретно среди памятников Шотландии. Это мощеная площадка для наблюдения за небом в Кинтро, а также уникальные для Британии веерообразные в плане структуры из менгиров в северошотландском графстве Кейтнесс, предположительно, лунные обсерватории древности (кстати, эти структуры и по своим общим размерам близки к лабиринтам Пиренги).

Шотландия — крайний северо-западный регион Европы, где распространены топонимы, начинающиеся на Vilt— (Wilt-, Velt-, Vald— и т. п.). Это возможный аргумент в пользу того, что их некогда оставил единый загадочный северный народ (вильты? велеты?), хотя в исторически верифицируемом прошлом на соответствующих территориях Северной Европы проживали различные этнические группы: кельты, славяне, скандинавы, германцы. Вопрос о пранароде велетов пока не имеет окончательного ответа; не решает его и очевидное для русского языка соотнесение топонимов на Vilt— с общеевропейским корнем, означающим владение, веление, могущество и т. д. Мы сейчас обратим внимание на другое: открытое А. Л. Никитиным на Терском берегу мегалитическое святилище находится невдалеке от старинного тоневого хозяйства под названием Валдай (сам А. Л. Никитин иногда говорил именно о святилище на Валдае Чаваньгском).

Названия поморских тоней на Русском Севере, как правило, очень давние, они на несколько веков старше самих недолговечных избушек или даже преданий об их основании. Независимо от того, связывали ли в Беломорье это название с Валдаем в Центральной России, либо с переселенцами оттуда, любая поздняя этимология такого рода может оказаться проявлением хорошо известного в топонимике закона аттракции (лат. притяжение), когда всем понятные языковые формы в обиходе «притягиваются» для объяснения схожих по звучанию древних, иноязычных, субстратных слов. В случаеже с беломорским Валдаем его название, с учетом расположения здесь мегалитического святилища, напоминает о записанных, также в Российской Лапландии, преданиях о том, что некоторые валунные памятники соорудил герой по имени Валит. Причем зафиксированы эти предания очень давно, еще в XVI в.: случай для фольклористики Севера уникальный. Вот что рассказали в 1592 г. князьям Звенигородскому и Васильчикову в поморской Коле, невдалеке от того места, где ныне находится Мурманск.

Валит (иначе Варент, а в православном крещении Василий) был новгородским посадником в древней Кореле, в Приладожье; он воевал с норвежцами за Мурманскую землю и неизменно одерживал победу. В память об одной из побед он, могучий богатырь, на берегу Варангер-фиорда (крайний северо-запад Кольского полуострова), «где Варенгской летний погост, на славу свою, принесши с берегу своими руками, положил камень, в вышину от земли есть и ныне более косые сажени; а около его подале выкладено каменьем, кабы городовой оклад в двенадцать стен; а назван был у него тот оклад Вавилоном.

А в Коле, где ныне острог, обложено было у него каменьем в двенадцать стен тем же обычаем; и тот камень, что в Варенге, и по сей час слывет Валитов камень; а что был в Коле, то развалено, как острог делали.

А меж Печенги и Пазреки, от Печенгской губы по ту сторону верст с тридцать пять (в той же части Кольского полуострова. — Е.Л.), есть губа морская, вышла в берег кругла, а середь ее остров камен высок, кругом сверху ровен: тут у него для крепости и покоя загорода место было…»

«Вавилоны» — это обычное поморское название лабиринтов, так что речь здесь идет о несохранившихся лабиринтах в Варенге и в Коле. Их описание, — «кабы городовой оклад в двенадцать стен», — возможно, указывает, что сооружены они были не так, как известные сейчас лабиринты (допустим, под Кандалакшей и под Умбой), то есть не в один камушек высотой, а скорее в технике нашей «культуры валунных стен»: свойственные ей монументальные гряды действительно можно назвать стенами. Да и описанная крепость Валита на высоком каменном острове, который «кругом сверху ровен», вызывает ассоциации со святилищем у Валдая Чаваньгского (или, может быть, на острове Чурозера).

Что нам дает в этом плане само имя Валит? Н. А. Криничная, скрупулезно изучившая предания Европейского Севера, отмечает, что это и не имя вовсе, а своеобразный титул, означающий по-карельски избранный; деятельность конкретно-исторического валита Варента (Василия), завоевателя Лапландии, относят к 70–80‑м гг. XV в.. Скорее всего, мы имеем дело с нередкой в аналогичных случаях (как в легендах о Петре I, о Степане Разине и т. д.) контаминацией реальных исторических сюжетов и гораздо более древних мифологических преданий о строителях лапландских мегалитов. И тогда Валит (или валит) оказывается в том же ряду образов, что и волоты — великаны из русских легенд, и Волот Волотович (Волотоман Волотоманович) из духовного стиха «Голубиная Книга», где он являет собой именно древнего, дохристианского и добиблейского мудреца, который в процессе инициатического диалога о главнейших составных частях мироздания (диалог, в своей основе восходящий по крайней мере к праиндоевропейской древности) вопрошает о них Давыда Ессеича — мудреца новой эпохи (тоже насчитывающей уже не одну тысячу лет). А возможно, лапландская легенда о Валите, строителе лабиринтов, сохранила самостоятельный вариант того исходного образа, от которого происходит и скандинавский Вёлунд — бог-кузнец, выковавший лабиринт (иногда именуемый «Дом Вёлунда»).