Муж мой - шеф мой? или История Мэри Блинчиковой, родившейся под знаком Тельца - Елена Ларина

С изрядным аппетитом заправлялась у шведского стола всевозможной вкуснятиной. В самолете от нечего делать я проштудировала бесплатный рекламный проспект и теперь знала, что канарская кухня довольно демократична и включает в себя даже африканские блюда. Особенно я пристрастилась к папас арругадас — я запомнила это смешное название — соленый печеный картофель в мундире, обвалянный крупной солью. Ну и, конечно, часто наслаждалась гаспачо — холодным супом из перца, помидоров, огурцов и чеснока. Стол со сладким я старательно обходила стороной.

С удовольствием перечитала любимый роман Бальзака «Беатриса». Каждый день до изнеможения плавала.

Отель был заселен немцами и арабами. Когда я, замотанная в свое парео, выходила к морю, все головы как по команде поворачивались в мою сторону. Немки, кстати, некоторые довольно красивые, недовольно одергивали своих мужей. Естественно, ни о каком знакомстве не могло быть и речи.

Один из них, маленький и вертлявый, приехавший без супруги, в ресторане всякий раз старался расположиться поближе ко мне и отчаянно строил рожи, от которых хотелось плакать. Принимать пищу он выходил в обтягивающих ярко-желтых плавках, видимо, считая себя неотразимым в таком наряде.

Также на пути то и дело попадалась колоритная парочка арабов, похожих на шейхов, при виде меня они бурно жестикулировали и восхищенно цокали языками. Каменно-ледяное равнодушие на моем лице никоим образом их не смущало, и мне оставалось только гадать, какими эпитетами они изо дня в день награждали мою скромную персону.

Растительное состояние подобного «ничегонеделания» мне очень даже нравилось, но к концу недели я начала немного скучать. Хотелось чего-нибудь экзотического, необычного, хотелось романтики. В конце концов, я пролетела над всей Европой не только для того, чтобы ловить на себе похотливые мужские взгляды.

Каждую ночь мне снился Степан. Он наклонялся ко мне близко-близко, чертики в его насмешливых глазах плясали, блеск перстня завораживал. Иногда мечты уводили чуть дальше, за грань дозволенного, и я просыпалась в легкой истоме. Медленно, не спеша, шаг за шагом я пыталась выстроить план, логическую цепочку, которая могла бы способствовать повторной встрече со Степаном. По возвращении домой прийти в агентство с пачкой фотографий, удостоверяющих мой восторг от поездки? И на обороте каждой написать мой номер телефона? Нескромно, к тому же у меня не было фотоаппарата. Дежурить каждый день у входа в казино на манер прелестной незнакомки? А вдруг звезды откажутся помогать мне, я проторчу там неделю и вызову подозрения у охраны? Позора не оберешься… Да и не мой это стиль — добиваться, интриговать, хитрить. Может, написать, подобно Татьяне Лариной, романтическое послание? На какое-то время меня очень увлекла эта идея.

В детстве я сочиняла стишки и одним полноценным стихотворением особенно гордилась, Полноценным — потому что благодаря папиным стараниям его даже напечатали в журнале «Мурзилка». Оно звучало так:

Помню, еще была жива бабуля, и она каждый раз с хитрецой спрашивала: «Машенька, а откедова у кошечки муфта взялась?» Она так и говорила: «откедова», и сеточка морщинок вокруг добрейших глаз становилась частой-частой. Я недовольно хмурилась и по-взрослому объясняла, что муфту кошка купила в магазине, а деньги взяла в тумбочке.

«Зачем я повстречалась с вами? Я вся смятения полна…» — тихонько декламировала я вслух. Какой-то смуглый немец, греющий свои косточки у самой воды, поднял голову, оглянулся (наверное, в поисках благоверной) и внимательно на меня уставился. Я привычно растянула рот в вежливой улыбке и продолжила свои экзерсисы.

Но на ум почему-то лезли именно пушкинские строки, и я постоянно сбивалась. «Степан вошел, я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и в мыслях молвила: вот он!..» Онегина я со школьных времен знала почти наизусть. Да, лучше, пожалуй, и не скажешь. Нет, я не Пушкин… Стоп, это уже Лермонтов, и не Пушкин вовсе, а Байрон! Я рассмеялась и решила заканчивать филологический эксперимент. Загорю, отдохну, похорошею до неприличия, вернусь, и — что-нибудь само придумается! Уже входя в теплый обволакивающий океан, я заметила изумленный взгляд смуглого дядьки. Мне показалось, что он собирается рвануть за мной, но рядом послышался визгливый женский голос, и я вздохнула с облегчением.

…Одной отправляться на гостиничные танцульки не хотелось, я вообще шума и гама не люблю, экскурсии тоже не привлекали. На седьмой день я решила покинуть наконец пределы отеля и поближе познакомиться с городом. Мама с папой, наверное, захотят услышать от меня что-нибудь более интересное, чем описание пляжа при отеле. Да и подарочки купить любимым родственничкам тоже не помешает.

Городок был милым, почти игрушечным местечком. Довольно быстро истратив имевшиеся в наличии песеты на сувенирчики маме и папе, я неторопливо вышагивала на своих выходных шпильках по мощенным булыжником петляющим и крутым улочкам. Поначалу я слегка робела, не приходилось еще Мэри Блинчиковой так далеко уезжать от папы с мамой. Одно дело — сидеть в гостинице с забором и услужливым персоналом, а другое — прогуливаться одной в хоть и маленьком, но все-таки незнакомом городе, и вокруг — ни одной русской души! Редкие прохожие приветливо смотрели в мою сторону. Я осторожно улыбалась в ответ.

Уличный музыкант, сидя прямо на мостовой и в такт мотая головой, наигрывал на своей маленькой гитаре что-то латиноамериканское. Сзади послышался шум автомобиля. Чуть подавшись в сторону, я продолжала свою прогулку. Может быть, где-нибудь перекусить? Заманчиво. Сейчас найду какой-нибудь милый ресторанчик, их тут пруд пруди, зайду туда, закажу…

— Простите, но мне кажется, что мы где-то встречались, — раздался за моей спиной голос, который я бы хотела сейчас услышать больше всего на свете.

Я стремительно обернулась и еле устояла на ногах. Поверить в это было почти невозможно, но объект моих девичьих грез, мой Онегин, стоял предо мной, небрежно облокотившись на дверцу красного авто с открытым верхом. В романах в таких случаях обычно пишут: «Я ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что не сплю…» Покачиваясь на своих шпильках, я думала: как хороша и прекрасна жизнь! Мой кумир широко улыбался и глядел на меня с искренним восхищением. Как он был хорош! В голубой футболке и длинных шортах до колена он выглядел еще привлекательнее, чем в строгом деловом костюме. Губы мои сами расползались в ответную улыбку.

— Вас, очаровательная юная леди, невозможно не узнать даже в этой экзотической обстановке, — обворожительно говорил Степан.

— А вы, как я вижу, не очень-то церемонитесь с малознакомыми людьми, — выдала я первое, что пришло в голову. — Или это так принято у новых русских?

Он звонко рассмеялся:

— Какой же я новый русский? Обыкновенный высокооплачиваемый, но все же — наемный работник. Так что, уважаемая, тут вы попали пальцем в небо. А по поводу моей бесцеремонности, — он широко развел руками, — как видите, здешние улицы не столь широки и разминуться вам с моим «ситроеном» было бы затруднительно. Поэтому зачем терять время на пустые разговоры?