Гончий бес - Александр Сивинских

— В паука я и сам могу, когда отосплюсь. Рассказывайте, Сулейман Маймунович, вам же хочется поделиться соображениями.

— Не сейчас, мальчик мой. Да и вообще, меньше знаешь — крепче спишь. Кстати, ты клюёшь носом, Пашенька.

Меня действительно всё сильнее клонило в сон. Уже и чай не помогал. Держался я лишь потому, что происшествие в ГЛОКе вплотную касалось целости моей шкуры. Хорошо, на первый раз мне повезло, но что дальше? Вдруг эта шайка иностранцев решит разыскать и устранить свидетеля? Или того хуже, наш клиент вздумает кардинально замести следы. Сулеймана одолеть у него пупок развяжется. Если, конечно, он не владелец ядерной ракеты или железнодорожной цистерны с напалмом. И даже в этом случае далеко не факт, что его победа предопределена. Зато разведать, кто выступал исполнителем, и тихонечко устроить для него несчастный случай — о, такой соблазн может возникнуть.

Поэтому надеяться на «авось пронесёт» легкомысленно. Беспечность в подобных случаях оборачивается крайне скверно.

— Тогда последнее, шеф, — сказал я. — Что за любитель старинных чертежей оплатил мой поход в ГЛОК, вы всё равно не сознаетесь…

Сулейман кивнул.

— В таком случае давайте договоримся. Когда вы с ним обсудите сегодняшнюю фиг… хм, сегодняшнее происшествие и придёте к каким-то выводам… Короче говоря, рассчитываю с этими выводами познакомиться.

— Обещать не могу, — Сулейман покачал головой. — Посмотрим, нужно ли моему драгоценному комбинатору знать больше, чем он знает сейчас. Если разобраться, то своё дело ты уже сделал. Дальше — забота других.

* * *

Думаете, старина Сул постелил лучшему работнику агентства в собственном кабине-те, на кожаном диване, а сам устроился в приёмной — охранять его сон? Или проводил в заднюю «тёмную» комнатку, в которой диван помягче, и где нормальный босс предавался бы шалостям с секретаршей, а наш бездарно кемарит после обеда?

Как бы не так! Хладнокровно проигнорировав возражения, шеф загнал меня в подвал, в компанию к терракотовому изваянию древнекитайского палача и заспиртованной ламии. Хорошенькое соседство!

При жизни упомянутый человек-змея носил имя Джулия и изображал трансвестита-шоумена в кабаре «Скарапея». Чем занимался китаец, достойный муж Гоу Лем, догадаться проще простого. Как всякий палач, сдирал кожу, дробил кости, рассказывал сутками напролёт бородатые анекдоты и так далее. О подробностях знать не очень-то хочется: та-кие знания мало способствуют безмятежному сну. Сулейман утверждает, что этот древний крендель был лучшим живодёром за всю историю человечества. Самым изощрённым и изобретательным. Может быть, может быть… Кое-какие умения сохранились даже у ста-туи, что уж говорить об оригинале. Впрочем, существует мнение, что терракотовая фигура и есть настоящий Гоу Лем, второй распорядитель церемоний при палате исправления наказаний императора Цинь Ши Хуанди. В сегодняшнем теле, значительно более долговечном, чем человеческое, он дожидается воскрешения своего повелителя. А как тот оживёт, тут-то нам всем и абзац. Полный и окончательный.

Итак, коллективчик подобрался — только врагу пожелаешь. К счастью, верный друг и напарник Жерар решил не бросать меня одного среди жутких тварей.

Стоило бронзовой плите, исполняющей роль двери, с хрустом закрыться за спиной шефа, как мохнатый шельмец вспрыгнул на застеленный ковром сундук.

— Ну что, чувачок, гони назад мою вещицу.

Речь шла о его iPod-е. Бес слёзно упросил меня на время общения с шефом спрятать плеер в карман, и тому были серьёзные причины.

Сулейман испытывает застарелое и очень стойкое отвращение к технике, использующей микропроцессоры. Тянется оно ещё с тех пор, когда компьютеры назывались электронно-счётными машинами и занимали помещения размером с виллу олигарха. Сулейман был одним из первых советских кибернетиков. Разрабатывал он ни много, ни мало, искусственный разум. Дело в том, что к человечеству ифрит относился в те годы… как бы это сказать помягче? Едва-едва терпимо. Ну а выражаясь без экивоков, яростно мечтал сократить поголовье людей раз в тысячу. Остатки частью превратить в рабов, частью за-гнать в резервации. Основания к ненависти у него имелись и самые серьёзные. Как-никак именно люди изгнали волшебных существ, в число которых входят ифриты, с трона властителей Земли. Многих уничтожили, многих заставили прислуживать. Так за что ему нас любить, скажите на милость?

Поскольку в одиночку с прополкой человечества справиться было трудновато, Сулейман искал союзников. Самым перспективным в этом плане он посчитал машинный разум и взялся за разработку мыслящей ЭСМ. Работа двигалась чрезвычайно успешно. Прототип будущего Владыки человечества уже научился составлять стишки на манер детских потешек и связно отвечать на вопрос «кто в доме хозяин?», как вдруг кибернетику в СССР объявили лженаукой. А всех связанных с нею людей — лжеучеными. Со всеми вытекающими последствиями.

Сулейман огрёб от гонителей кибернетики по полной мерке. Был лишён учёной степени и места в институте, вдобавок натерпелся страху под следствием. Разумеется, лубянские застенки для ифрита — совсем не то же самое, что для обычного научного сотрудника, однако хлебнул лиха и Сулейман. Наконец его, полностью деморализованного, сослали в Среднюю Азию, где он провёл несколько лет, служа счетоводом в захудалом хлопководческом совхозе. За это время бывшая любовь к «думающим машинам» сменилась лютой ненавистью.

Следствием стало то, что наш «Серендиб» — в техническом плане — наверное, самое отсталое детективное агентство мира. Ни компьютеров, ни мобильных телефонов, ни даже множительной техники. Только колдовство, магия да сверхчеловеческие способности сотрудников. Конечно, при выполнении заданий за стенами конторы, пользоваться современными средствами не возбраняется. Однако и на поощрение рассчитывать бессмыслен-но. Сознаться Сулейману, что добыл какую-то информацию из Интернета — всё равно, что собственноручно написать заявление на отказ от месячной премии. А уж явиться в контору с КПК или мобильником… Последствия такой глупости я даже представить не берусь.

— С тебя шампанское, — напомнил я псине, отдал плеер и забрался в гамак. Хвала покровительницам комбинаторов Кривой да Нелёгкой, — спать на холодном полу или на сундуке подле беспокойного Жерара мне не пришлось.

* * *

Мне снилось, что Сулейман исполнил-таки угрозу превратить меня в паука. И вот я, матёрый крестовик, сижу на краешке теряющихся в тумане тенёт, держу в лапках конец сигнальной нити и жду, когда она задёргается, объявляя, что в сеть попала жертва. Жрать хочется жутко, абсолютно не по-человечески. Хочется вцепиться в какую-нибудь букашку, и выпить её досуха — даже раньше, чем внутренности под воздействием моего яда превратятся в сладкий кисель. И вот нить вздрагивает. Наверняка это кузнечик — их здесь уйма, от многоголосого стрекотания с ума можно сойти. Я опрометью бросаюсь в туман. Паутина пружинит, подталкивает и прибавляет скорости. Впереди вырисовывается крупный силуэт, он всё ближе… и я замираю, ошеломлённый. Передо мной дама. Паучиха. Она прекрасна, прежде я никогда таких не встречал. Узкая талия, длинные конечности, изуми-тельных пропорций брюшко, будто нарочно созданное для объятий. Влажные хелицеры и жвала, манящие впиться в них поцелуем. Гипнотический блеск глаз и одуряющий аромат духов. Устоять против влечения я не могу, да самка и не желает, чтоб я устоял. Она призывно шевелит лапками и поводит брюшком…