Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида - Эмилия Руэте

Шезаде, как мне рассказывали, жила очень роскошно. Ее наряды – а одевалась она по-персидски – были буквально сверху донизу вышиты настоящими жемчужинами. Если кто-нибудь из прислуги, подметая комнаты, находил одну или несколько из них на полу, принцесса всегда отказывалась принять жемчужины обратно. Она не только безрассудно злоупотребляла щедростью султана, но и нарушала священные законы. Она вышла за моего отца ради его богатства, любя при этом другого. Однажды султан в пылу гнева едва не совершил грех убийства, но верный слуга остановил его вооруженную руку и этим спас Шезаде от смерти, а моего отца от ужасного греха, – я уже упоминала об этом выше. Оставался только развод, к счастью, их брак был бездетным. Через несколько лет, когда султан сражался против персов в Бендер-Аббасе, на берегу Персидского залива, сообщали, что среди врагов была замечена красавица Шезаде, которая целилась в членов нашей семьи.

В бывшем доме этой принцессы я стала учиться писать – самостоятельно и очень примитивным способом. Делать это, разумеется, приходилось тайком, потому что у нас женщин никогда не учат писать, и, если они хоть сколько-нибудь умеют это, они не должны показывать свое умение. Для первого урока я взяла Коран и попыталась повторить буквы на лопатке верблюда – в Занзибаре эта кость заменяет грифельную доску. Успех придал мне бодрости, и я стала быстро продвигаться вперед. Но со временем мне стало нужно, чтобы кто-нибудь позанимался со мной чистописанием, и поэтому я дала одному из наших «образованных» рабов почетнейшее поручение обучить меня письму. Каким-то образом об этом стало известно, и на меня градом посыпались возражения. Но какое мне до них было дело!

Хваленая активность северных народов. – Одежда для маленьких детей. – Климат способствует покою. – Молитвы пять раз в день. – Занятия в промежутках между ними. – Жевание бетеля. – Отход ко сну. – Занзибарское меню. – Настоящий кофе.

Снова и снова меня спрашивают: «Как же люди в вашей стране умудряются существовать ничего не делая?» И этот вопрос выглядит достаточно обоснованным с точки зрения северян, которые просто не могут представить себе жизнь без труда и убеждены, что восточная женщина никогда не шевелит даже пальцем, а большую часть своего времени дремлет, запертая в гареме. Конечно, природные условия в разных частях мира различны, и это они управляют нашими представлениями о жизни, привычками и обычаями. На севере человек вынужден напрягать свои силы для того, чтобы просто жить, и напрягать их очень сильно, если желает получать удовольствие от жизни. Но южным народам повезло гораздо больше. Я снова повторяю слово «повезло», потому что бережливость – неоценимое благо для народа. Арабы, которых в книгах часто изображают как очень склонных к праздности, крайне бережливы – может быть, бережливее даже, чем китайцы. Сама природа установила, что южанин работать может, а северянин – должен. Северные народы, видимо, очень самонадеянны и смотрят на народы тропиков с гордостью и презрением, а такое настроение вовсе не достойно похвалы. В то же время жители Европы словно не видят, что их активность вынужденная; она абсолютно необходима, чтобы они не погибали сотнями тысяч. Европеец обязан работать, вот и все; поэтому он не должен превращать простую необходимость в величайшую добродетель. Разве итальянцы, испанцы и португальцы не трудятся меньше, чем англичане и немцы? А по какой причине так может быть? Просто потому, что в первых трех странах лето дольше зимы, и поэтому люди там не так сильно борются за свое существование. Холодный климат означает, что человек должен обеспечить необходимыми средствами и обезопасить себя против множества случайностей и жизненных явлений, которые совершенно неизвестны в южных странах.

Роскошь везде играет одну и ту же роль. Тот, у кого есть деньги и склонность осуществлять свои фантазии, найдет способ сделать это, в какой бы части земного шара он ни жил. Поэтому не будем затрагивать эту тему и ограничимся реальными жизненными потребностями. Здесь, в Германии, новорожденному младенцу нужно много вещей, защищающих его хрупкую жизнь от превратностей изменчивого климата; но смуглый южный малыш лежит почти голый и сладко дремлет, освежаемый непрерывным потоком теплого воздуха. В Германии двухлетнему ребенку, кто бы ни был его отец – банкир или чернорабочий, нужны ботинки, чулки, штаны, пара смен нижнего белья, платье, пальто, перчатки, шарф, гетры, муфта и меховая шапка – разница только в качестве. А на Занзибаре принц из правящей семьи в этом возрасте носит только два предмета одежды – рубаху и шапочку. Раз так, зачем арабской матери, которой надо так мало и для себя, и для ребенка, работать так же упорно, как немецкой домохозяйке? Ей не приходится даже слышать о штопке перчаток и чулок и о всевозможных работах, которые нужно раз в неделю выполнять для европейского ребенка.

Нам незнакомо и еще одно великое правило европейских домов – день стирки. На Занзибаре мы каждый день стираем то, что нужно постирать, и через полчаса все вещи бывают уже высушены, разглажены прессом (а не утюгом) и уложены на место. Мы также обходимся без занавесок, которые, кроме того, что они создают неудобства и мешают доступу солнечного света, нужно еще поддерживать в чистоте и чинить. Восточная женщина, каким бы ни было ее положение в обществе, на удивление редко рвет свою одежду, что вполне естественно, поскольку она не так много ходит по дому, меньше бывает на улицах и имеет меньше нарядов.

Все эти обстоятельства и еще несколько других делают существование восточной женщины более терпимым и приятным, чем у европейской, если не слишком обращать внимание на положение женщин в обществе. Но для того чтобы хорошо узнать подробности их повседневной жизни, нужно прожить среди них достаточно долго. Туристы, которые проводят в этих краях лишь короткое время и, возможно, получают свои сведения от официантов в гостиницах, едва ли могут заслуживать доверия как свидетели. Европейские дамы, которые, может быть, побывали в чьем-нибудь гареме – вероятно, в Константинополе или Каире, – все же незнакомы с настоящим гаремом. Они узнали только внешний вид его парадных комнат, где отчасти скопирована европейская мода. Кроме того, природа там такая щедрая и климат такой благодатный, что человеку почти незачем беспокоиться о завтрашнем дне. Я не отрицаю, что на Востоке люди склонны к беспечности, но вспомните жару немецких июля и августа, и вы сможете представить себе, как действует на людей тропическое солнце.

У арабов нет склонности к торговле или промышленному труду; их мало что интересует, кроме войны и земледелия. Мало кто из арабов обучается какому-то определенному занятию или ремеслу. Торговцы они посредственные – видимо, у них нет семитской деловой хватки. Бережливость арабов позволяет им легко сводить концы с концами, араб, как правило, думает только о том, что происходит сейчас. Он никогда не строит планов на далекое будущее, поскольку знает, что любой день может оказаться для него последним. Так, легко и гладко, течет жизнь восточного человека. Однако я сейчас описываю только жизнь на Занзибаре и в Омане, а они во многом отличаются от других восточных стран.

День мусульманина регулируется – если только это не сказано слишком сильно – религиозными обрядами. Пять раз в день мусульманин преклоняет колени перед Богом, и, если он проделывает все входящие в обряд омовения и переодевания в строгом соответствии с правилами Писания, на это уходит полностью три часа. Богатые люди просыпаются между четырьмя часами и половиной шестого утра для первой молитвы и после нее возвращаются в постель, но простые люди начинают с первой молитвы свой трудовой день. В нашем доме, где сотни жителей пытались поступать каждый согласно своим вкусам, было трудно следовать жестко установленным правилам, хотя две главные еды и молитвы в какой-то степени обеспечивали в нем систематический порядок. Большинство из нас после первой молитвы продолжали спать до восьми часов – времени, когда женщин и детей будили нежно и приятно растиравшие их тело руки служанки. Ванна, наполненная свежей водой, была уже готова, готова была и наша одежда, которую накануне вечером посыпали цветами жасмина или апельсина, а теперь надушили амброй и мускусом. Нигде в мире прохладную ванну не принимают чаще и не ценят больше, чем на Востоке. Одевшись, что обычно занимало час, мы все шли повидаться с нашим отцом и пожелать ему доброго утра, а потом позавтракать. К завтраку нас звал барабан, но, поскольку стол уже был полностью накрыт заранее, на еду уходило гораздо меньше времени, чем нужно при европейском способе.