Слепая надежда - Нидейла Нэльте

- Что ж. Для показаний вызывается Дейр Онис.

Дэйр заходит, и сразу понимаю, что ни о каком честном свидетельстве речь не идёт. Но его омаа переполнен долгом, преданностью и служением императору. Нас всегда учили, что это главные цвета.

Онис приближается, по ауре Ноэлии ползёт лёгкое зеленоватое отвращение, но держится. Только вот с главными цветами не складывается - ни служения, ни даже долга.

- Скажите, эр Дейр, видели ли вы вчера в покоях Ноэлии императора?

- Нет, эр верховный.

- Возможно, видели кого-нибудь другого?

- Не могу сказать, эр верховный. Эр Дарсаль почти постоянно закрывает ауру императрицы и её покои.

- Я прикрываю только в моменты сильных эмоций, вызванных вполне очевидными вещами.

- Вам пока слова не давали. Я спрашиваю свидетеля из личной гвардии императрицы.

- Которого мне всеми силами пытался вручить муж? - вставляет Ноэлия, за что получает гневный импульс омаа. Ёжится, рвусь прикрыть машинально, но нельзя. Сразу же используют против нас.

- К мужу следует проявлять больше почтения, - сообщает верховный.

- Я и проявила, - не остаётся в долгу Ноэлия. - Взяла Дейра. Похоже, зря.

- Так значит, - продолжает Рамар, снова обращаясь к Стражу, - эр Дарсаль часто закрывал покои императрицы? Мог прикрыть и какую-нибудь интрижку на стороне?

- Думаю, он много чего мог прикрыть. Императрица проводила гораздо больше времени в его покоях, чем в своих. И почти всегда прикрытой.

- Можете ли сказать, что вы там делали? - обращается ко мне судья Брон, вторя верховному.

- Читали! - отвечаю, наверное, резче, чем следовало бы.

- А яркие волны желания, разливающиеся по животу императрицы, показывали обратное, - припечатывает Рамар.

Ну я же не виноват, что жених такого не вызывал. Молчу. Сколько раз я мечтал о чём-то большем, чем прикосновения омаа!

- Эр Мирий признал ребёнка! - не выдерживает Ноэлия. Конечно, мать волнует другое.

- Ребёнка все признали, - соглашается Рамар, вызывая яркие волны облегчения у императрицы. - Но это не даёт вам права изменять законному мужу.

- Я не изменяла!

- Скажи, Дарсаль, ты видишь, какие эмоции она испытывает к сыну? - поворачивается верховный ко мне.

- Конечно, - соглашаюсь.

- Присмотрись внимательнее.

Бесов Раум! Я ведь привык, что аура Ноэлии всегда ровная, я ведь знаю... или хочу верить, что она просто по каким-то причинам не передаёт всей глубины её эмоций. Но сейчас то, что последние месяцы так радовало, оборачивается совершенно иной стороной.

Что увидит Слепой, не знающий Лию? Ровные линии розовой привязанности, золотистый материнский инстинкт. Ничего, что способно вывернуть душу императрицы с корнями, задеть её за живое.

- Госпожа императрица всегда спокойна и хорошо держит себя в руках. Это свойство её ауры - возвращаться к ясному синему цвету. Но это не значит, что она не любит... мужа и ребёнка.

- О любви к мужу речи не идёт, уж не знаю, кого вы обманываете - себя или нас. А в остальном... боюсь, эр Дарсаль, вы не можете быть объективны.

- Простите, эр, но в данном случае объективности не хватает вам. Вам не в чем упрекнуть эрлару, она заботится о ребёнке, почти не отдавая его няням. Она лучшая мать для наследника императора.

- Настолько хороша, что даже вы засветились синим, эр Дарсаль? - въедливый голос Брона вместе с довольными оранжевыми язычками в ауре вызывает почти неудержимое желание применить мой синий огонь в качестве погребального костра для одного зарвавшегося судьи.

- Знаете, в каком случае может измениться цвет омаа? - верховный поддерживает и развивает мысль. - Когда приобретает цвет женщины Стража.

- Любимой, - произношу сквозь зубы.

- Женщины, - делает упор на слове эр Рамар. - Я надеялся, что Дарсаль, как преданный повелителю Страж, раскроет нам правду, за которую получит императорское прощение. Но как выяснилось, он сам был тем, с кем императрица изменила повелителю.

Я уже жалею, что не был.

- У вас нет доказательств! - возмущается Ноэлия. Любой, кто видит её ауру, должен понимать, что она честна. Но императору и эру Рамару всё равно. - У нас с Иллариандром был... уговор.

- Какой же?

- Он знает, какой.

- Что после рождения наследника я не буду требовать от неё того, что нормальный мужчина хочет получить от своей женщины, - полунасмешливо-полусердито отвечает император. - Не подскажете ли, дорогая, для кого вы приберегали свою женскую страсть?

- Пожалуйста... прекрати этот фарс! Мы же договорились... по-хорошему?

- Я ведь тебя предупреждал, что делают с изменницами, Ноэлия, - тон пробирает даже меня.

- Приглашаю Теру Луньерию, - повинуясь знаку императора ведёт дальше судья.

А Теру зачем?! И на чьей она стороне?

Да все здесь на стороне императора.

Хочу приблизиться, взять Ноэлию за руку. Она ещё держится, но внутри уже собирается тугой комок ужаса и слёз.

Тера входит несколько нервозно, зеркальные щиты опущены, но эр Рамар непреклонен:

- Пожалуйста, госпожа ментальщица, уберите щиты. Нам нужно видеть ваши эмоции.

Красный стыд, бордовое раздражение. Зеркальная поверхность становится прозрачной, но аура собрана.

- Дарсаль бросил вас. Вы ведь понимаете, ради кого?

Не знаю, чего ожидали и добивались император с верховным. Но вызывают лишь струйки унижения и желания сбежать.

- Не понимаю, о чём вы, - отвечает Тера.

Удивлён. Щиты не держит, но эмоции под контролем.

- Мы никогда не объявляли ни о каких отношениях, приглашение на бал едва ли можно считать шагом, заслуживающим столь глубокого внимания со стороны почтенной публики. Вы делаете странные выводы из него. Меня никто не бросал, мы выбрали тот уровень отношений, который для обоих наиболее комфортен.

- Не задерживайте ментальщицу, - зачем-то вступает Иллариандр. - У меня для неё важное задание. Она должна была уже выехать.

- С вашего позволения, - едва не опалив взглядом совершенно видимых для меня тёмных глаз, Тера разворачивается и уходит.

Не понимаю, для чего это. Уж едва ли вопреки распоряжениям императора.

- Хельта Хармас! - вызывает Брон.

Хм, а эта тут при чём? И не посмеет же она... ей же оказали помощь, когда просила. Ноэлия лично защитила, Хельта должна быть на нашей стороне.

Успокаиваю сам себя, но между вошедшей Хельтой и её мужем, сидящим в зале, явственное напряжение, а в ауре - только страх и яркие, однозначные вспышки эгоизма. Нет, с такой дела не будет. Ноэлия ещё на что-то надеется, как обычно, каждый судит по себе.