Лунная радуга. Волшебный локон Ампары - Сергей Павлов

Случайность это или нет, однако самый высокий на общем фоне пыльный столб, достигший «берегового» края провала, сформировался именно там, куда улетел с утеса камень, сброшенный в тень под обрывом. Ну как тут не вспомнить наставление небезызвестного Козьмы Пруткова: «Бросая в воду камешки, смотри на круги, ими образуемые, иначе такое бросание будет пустою забавою». В согласии с наставлением сут завис над местом аномального вспучивания пылевидной материи. Но проку в этом было немного. Клуб пыли медленно расширялся — вот и все. Сброшенный камень, конечно, здесь ни при чем — мышь не могла родить гору. А вот то, что пыльный выброс мог быть спровоцирован ударом гравитационной волны, представлялось более чем вероятным.

Челнок снизился, чтобы в соответствии с желанием пилота взять толику пыли на пробу прямо из аномального пузыря. Синапсия электрическим покалыванием в грудь дала пилоту понять, что она против рискованных предприятий, — он живо напомнил ей, кто здесь хозяин. Напомнил парализующим импульсом. Сут нырнул вниз, на мгновение выбросил длинный, как язык хамелеона, пробозаборник, резко втянул его и устремился вдоль каньона к дальней торцевой стене по траектории пологого подъема.

Прямо на глазах разведчика торцевая стена вдруг пошла трещинами, и часть ее, вздымая пыль, развалилась большими глыбами и с ленивой медлительностью осела в глубину провала… Одна из глыб, прежде чем окончательно исчезнуть под пыльным пологом, дважды без видимых причин приподнималась над ним и вновь погружалась, словно брошенный на воду плоский камень. Гондор продолжал удивлять.

Сут завис над обрывом, чтобы дать пилоту возможность осмотреть место обвала. В толще темно-синей, почти черной породы сброс обнажил две крупные полости. Одна из них формой и размерами напоминала карикатурно скособоченный оттиск лювера (если бы таковой возник при падении фазерета боком в торфяное болото), другая была похожа на половинку амфоры, если сосуд аккуратно расколоть вдоль. На самом дне вертикального разреза «амфоры» он увидел… семейство ежей. Шаровидные минеральные образования, утыканные «иголочками» темно-серых кристалликов, вполне могли бы сойти за очень точно изваянные копии свернувшихся клубочками колючих животных. Он велел синапсии выдвинуть штанговый манипулятор и взять на борт парочку ежеподобных шаров.

(Знай он тогда, какой приятный сюрприз таится внутри каждого шара с «колючками», непременно прихватил бы и остальные.)

Прощальный круг над Гондором. Последний взгляд на аномально высокий столб пыли. Верхушка его расплылась и заметно осела. Пыль, которая клубилась ниже, почему-то не оседала. Сплошная бугристая пелена, ни одного просвета…

Сут продолжил полет по диаметру. Все та же равнина… Противоположная окраина Планара ничем не отличалась от своей симметричной сестры. Абсолютные близнецы. Только по направлению теней и можно было их распознать: здесь тени направлены к «береговой кромке». Рой глыб Каменного Пояса на фоне звездного океана смотрелся как необозримо протяженный архипелаг маленьких островков.

Разумеется, он снова попытался прорваться на «ту сторону» Планара, хотя слабо верил в успех. Все повторилось: мгновенный реверс курсового направления — и… опять перед глазами Пянж!.. Что ж, юбилейный тревер на этом надо заканчивать. Отрабатывать стратегию и тактику прорыва придется уже после отпуска. Ясно одно: своих трех слонов, стоящих на черепахе, этот каменный блин просто так не покажет. Тут нужен какой-то совсем иной подход. Особый. Специфический…

Завершая сеанс, он намеренно продемонстрировал пиктургентам, как сут вернулся к люверу и вошел в обиталь фазерета. И чтобы полностью обезоружить недоверчивого хальфе, показал, как тускнеет оранжевое око Пянжа при переходе в гипр. «Матод — в режим! Батод — на мениск! Детод — на форсаж!»

Кир-Кор свернул разветвленную ментасвязь, обмяк в кресле с чувством исполненного долга — позволил себе на минуту расслабиться. Отдыхая, подумал: «На языке махариши это называется „ушел в нек“. Интересно, куда бы я „ушел“ после сеанса ретропиктургии на двести персон?..»

Прошла минута, другая. Никто его не тревожил. Кир-Кор открыл глаза. Молчание зала после сеанса информативной пиктургии показалось ему необычным.

— Агафон Виталианович! — окликнул он фундатора сквозь источаемую олифектором белую марь.

Было слышно, как Ледогоров глубоко вздохнул, тихо скрипнули подлокотники. Голос экзарха — странный голос — подал команду:

— Свет!

Освещенность в зале резко возросла. Белая марь отступила, как туман под натиском ветра. В креслах амфитеатра — никакого движения: затылки недвижных голов на валиках подголовников… Беспокойно вела себя только одна голова — заметная по встрепанным волосам голова Алехандро Эроховерро.

— Что это было? — странным голосом задал Ледогоров странный вопрос.

— Пиктургия о моем знакомстве с Планаром, — ответил Кир-Кор осторожно.

— Тебе не кажется, что… э-э… ты немного переборщил?

— В каком смысле? — не понял Кир-Кор.

— В смысле интенсивности псиманации. Такой мента-аурической мощью камни можно… э-э… обтесывать. Как ты себя чувствуешь?

— Гм… довольно бодро.

— Чего до сих пор не могут сказать о себе остальные участники сеанса. Не заметил?

Встревоженный каменотес поторопился возобновить разветвленный ментаконтакт с аудиторией, неосмотрительно оставленной где-то на полдороге от Планара к Новастре. На ментасвязь не вышли двое. Один из них — коммуникатор, это он знал заранее. Второй?.. Он обернулся. Златоглазый Ксюм Пикчу с полуулыбкой на бесстрастном лице чуть качнул головой: дескать, со мной все в порядке, займись остальными.

Кир-Кор мысленно извинился перед оцепенелыми интротомами: «Прошу прощения, если интенсивность нашего пиктургического взаимодействия была чрезмерной. Я настраивал свою энергетику на взаимообмен с аудиторией в двести участников — возможно, поэтому… Благодарю за интерес к результатам моего юбилейного тревера, сеанс окончен, призываю вас всех выйти из пиктургического транса».

Пиктургенты дружно зашевелились.

Первым поднялся из кресла региарх курии фармакопеев Олег Владимирский-Люпусов. Вскинул руку, желая, видимо, что-то сказать. Но раздумал и, махнув рукой с несвойственным ему выражением безнадежности на опечаленном чем-то лице, опустился на место.

Похожим жестом Ледогоров тоже вскинул было руку над головой. Устыдившись белой своей перчатки, спрятал истерзанные ладони в коленях, сказал:

— Ну вот, коллеги… Как мы только что убедились, грагал действительно ничего от нас не утаивал. Момент инициации им не был осознан. Он искренне полагал, что ощутил удар гравитационной волны непонятного происхождения.

— Факт инициации не вызывает сомнений, — подал голос хальфе, — а неведение грагала уже потеряло свою актуальность. Теперь главный вопрос в другом: кто автор инициации?

— Инициация на Планаре хорошо согласуется с нашими представлениями о верховенстве воли Ампары в Галактике, — спокойно ответил фундатор.