Эльфийский клинок - Ник Перумов

Они вновь поднялись наверх и наконец наткнулись на ещё один проплавленный тоннель, обрадовавшись ему, точно это был Главный Тракт Мории. Он шёл с востока на запад, как и первый, и, как и в первом, с запада тянуло сухим, горячим воздухом. Оставив позади загадки Подморийских Путей, — что-то подсказывало гномам, что разгадка кроется не там, — они вновь зашагали по скользкому полу на запад.

И вновь всё повторялось. Вновь приходилось пересиливать себя при каждом движении, из потрескавшихся губ сочилась кровь, в лицо бил горячий ветер. Им попадались и разветвления, но все эти таинственные тоннели вели в одном направлении — на запад, чуть уклоняясь к северу.

— Точно черви к приманке, все к одному ползут, — мрачно заметил вернувшийся с разведки в ближайшем коридоре Дори, и слова его надолго запали в память хоббиту.

— Всё! — объявил Торин, проверив фляги с водой. — Дальше нам идти нельзя, надо возвращаться!

— Погоди, — вдруг остановил его Хорнбори. — Что-то мне не по себе как-то. Миля-другая дела не решит — давайте пройдем ещё немного.

Фолко, ни на миг не забывавший своё видение в Замковом Зале, насторожился. Звенящая тишина повисла над ними; в сердце хоббита до предела напряглась невидимая струна — рядом, совсем близко от них, залегало нечто, перед чьей силой ничтожны были и мощь древних магов, и сила эльфов-воителей.

Нехотя, ворча и кряхтя, гномы влезли в лямки. Однако пройти им удалось совсем немного. Они не сделали и ста шагов, как вдруг ноги отказались им повиноваться: словно таран, неосязаемая сила мрака ударила в их души. Фолко понял, что Кольцо смягчило и ослабило напор этой силы, но полностью отразить его не смогло. Они остановились, расширившимися глазами глядя в темноту перед собой. Горячий встречный поток внезапно утих; Хорнбори медленно, очень медленно оторвал ногу от пола, и в тот же миг вся скала вокруг них заходила ходуном, раздался тяжкий грохот, спереди покатились камни рухнувшей стены, и мрак пополз им навстречу.

Ничего ужаснее этого не было в жизни хоббита. Он оцепенел, не в силах ни двинуться, ни крикнуть: точно заворожённый, он глядел на приближающееся нечто и отчетливо понимал, что это — конец, от которого спасения нет и быть не может. Просвета не было; все чувства умерли. В надвигавшемся не было ненависти — и от этого становилось ещё страшнее. Остановившиеся зрачки хоббита остекленели.

И тут словно молния внезапно пробила несокрушимую каменную кровлю, вспыхнув во мраке подземелья ослепительной зарницей. Это Хорнбори, шатаясь, шагнул-таки вперёд — и Кольцо сияло, словно маленькое солнце, на его правой руке. Оно лучилось и сверкало, Хорнбори шагал навстречу мраку, и остальные словно сбросили с себя тяжкие путы неведомого заклятья. Всё задрожало внутри у хоббита — он верил, что Тьма отступит и на сей раз, что они вырвутся из этих смертельных объятий!

Мрак и в самом деле остановился, словно в нерешительности. Накатывавшийся до этого сплошной волной черноты, — в свете факелов было видно, как чуть отблёскивающие своды исчезали под его живыми волнами, — он вздыбился, точно налетел на незримую преграду; по чёрной стене прошла рябь. А потом высоко поднявшийся гребень чёрного вала обрушился вниз, прямо на стоявшего с высоко поднятой головой несгибаемого Хорнбори; раздался глухой и страшный не то лязг, не то хруст. Гном исчез под поглотившей его Тьмой, и в ту же секунду непереносимая боль заставила хоббита рухнуть на пол в ужасных корчах; но он успел заметить, теряя сознание, что страшная волна откатывается, оставляя на полу распростёртое тело Хорнбори…

Падая, он словно бы случайно схватился за кинжал на груди, и, наверное, это дало ему силы увидеть, как упали вокруг него все его товарищи и что лишь один Торин, рыча, ползёт к неподвижно лежащему Хорнбори, нагибается над ним, что-то беззвучно кричит, а потом отчаянным движением срывает Кольцо с бессильно откинутой руки и суёт его куда-то за пазуху… На этом всё оборвалось.

Приходил он в себя долго и мучительно. Когда кровавый туман жутких видений наконец отпустил его, хоббит увидел, что лежит в хорошо знакомом Сто Одиннадцатом Зале, а вокруг него толпятся друзья. У его изголовья, возле подсунутого ему под затылок свёрнутого плаща, сидел Малыш, только что снявший повязку с рассечённого лба хоббита.

— Что случилось? Что с нами? — выдавил из себя Фолко, но Малыш отвернулся. — Где Хорнбори?

Гномы молча расступились, и хоббит увидел серое каменное надгробие посреди зала, накрытое красной гранитной плитой. Все скорбно молчали, и Фолко почувствовал, что у него защипало в носу и на глаза навернулись слезы.

— Когда ты упал, Торин подполз к нему, — Бран кивнул в сторону могилы, избегая называть погибшего друга по имени, — и дотащил его до нас. — Он тяжело вздохнул. — Не помню, как мы унесли оттуда ноги — сроду такого со мной не было. Нет, зря-таки морийцев мы втихую трусами называли. Ничего тут не сделаешь, друг Фолко, сила у подземных страшенная. Даже доспех — мифрильный доспех на нем — и то был пробит! Пора уходить, братья. — Бран заговорил громче, обращаясь уже ко всем: — Нам нечего здесь делать. Что же до меня, то пора кончать и расходиться по своим горам. Мория для нас потеряна.

— Это ещё как сказать! — вскинулся Дори. — Нужно драться, и мы должны понять как. Пусть погибнут сотни — они расчистят дорогу десяткам тысяч!

Ответом ему было мрачное молчание остальных, даже Глоин и Двалин стояли, понуро уставясь в пол. Все гномы казались подавленными, потрясёнными и растерянными; не отозвался на горячую речь Дори даже Торин.

— У нас на исходе припасы, — глухо проговорил он. — Пора идти наверх, там всё решим. Да и Рогволд заждался…

Переход оказался нелёгким — орков, казалось, стало ещё больше. Дважды их небольшой отряд прорывался сквозь ряды врагов, сражаясь с такой яростью, что никто не смог остановить их. Они несли с собой немало мифрила, а их новая броня оказалась поистине непробиваемой. Она спасла жизнь и хоббиту, когда здоровенный орк пырнул его своим кривым ятаганом прямо в грудь. Четыре дня шли они наверх и наконец оказались перед Воротами.

Торин замотал голову хоббита чёрной тряпкой, оставив лишь узкие щёлочки для глаз; то же сделали и прочие гномы. Грани толкнул створки Ворот, те бесшумно разошлись в стороны, и в проём брызнул ослепительный солнечный свет — уже спускался вечер, длинные закатные лучи били прямо в лица вышедшим на поверхность гномам, и, если бы не повязки, они бы непременно ослепли. На груде камней возле входа в подземелья сидели двое Следопытов с луками в руках — Гердинь и Ресвальд. Сперва они не могли вымолвить ни слова и только изумлённо таращились на появившихся товарищей, словно на выходцев из-за Гремящих Морей, а потом бросились к ним. На радостные крики к Воротам тотчас сбежались остальные. Однако гномы не спешили присоединиться к их ликующим возгласам; они сбрасывали с плеч мешки и плюхались где стояли, словно ласковый солнечный свет в один миг рассёк незримые путы, удерживавшие их силы и волю годными для немедленного действия и боя. Гномы вяло отвечали на нескончаемые вопросы Следопытов; те сперва недоумённо переглядывались, но потом, наверное, решили, что их друзья просто выбились из сил, и повели их в лагерь, где уже вспарывались тугие тюки и затевался большой праздничный ужин.