Кандидат - Роман Корнеев

—Угу, что-то мне подсказывает, что ты прав. Может, не стоит рисковать — вызовем остальных, посоветоваться с Воином? Мы договаривались ничего не предпринимать в одиночку.

Рэд помотал головой.

—Зачем? Мы ничем не рискуем, ты же видишь, здесь такие вещи — обычное дело, местные с этим имеют дело постоянно и никакой угрозы не испытывают. А так — убедимся окончательно.

—Как знаешь. Я не против.

В голосе Рихарда явно читалось непонимание причин такой спешки, но он на этот раз решил просто поверить товарищу.

На привале, когда Вирин стоял в зените и слепил сквозь редкую хвою, Исили подошла к Рэду и украдкой от всех прошептала: «К вечеру доберёмся, я чувствую. Только… Рэд, ты уверен, что вам туда необходимо? Ещё и едем целой толпой…»

Рэд погладил её по головке и посоветовал не волноваться, всё будет хорошо, сам же отошёл в сторонку и в который раз задумался. Уверен ли он в собственной решимости? Если и правда эта планета скрывает от него нечто важное, то разгадка его возможности остаться, а остальным — покинуть неожиданно ставший им тюрьмой мир, вот она — впереди.

Они тронулись дальше, и вскоре он тоже ощутил почти знакомое давление, его словно что-то толкало. Здесь прямо, а вот тут лучше направо. Рэд внезапно осознал, что уже не нуждается в проводниках. Он сам стал себе проводником.

С каждым шагом Мерлин приближал его к тайне, которая манила, звала. Луг жаждал увидеть Рэда гораздо сильнее, чем тот — отыскать Луг.

Полностью расслабившись, Рэд сживался с этим чувством. Сквозь шелест хвои, скрип сучьев, крики птиц, запахи тайги, он всем своим существом ощущал зов, который задевал какие-то струны самого его тайного, надёжно сокрытого внутри истинного естества. Отчего-то казалось, что игры закончились. С ним у того загадочного нечто, к которому они приближались, представлений разыгрываться не будет. Они идут друг навстречу другу, чтобы разговаривать как равным. Это загадочное существо увидело в нём то, чего он никак не мог почувствовать в себе — роль посланника.

Там, на Аракоре, он встретил такого, и не мог не понимать, что посланник всегда накрепко связан своим посланием.

Рэд осторожно, словно не желая нечаянным движением порвать призрачную нить, слез с Мерлина.

Впереди, оно где-то впереди…

Невидящими глазами он глядел вперёд, делая шаг, другой, всё увереннее и увереннее, туда, где сквозь смеженные веки уже прорывались плети раскалённой звездной плазмы.

Сзади кто-то звал, они не понимали, что им не следует идти за ним сюда.

Иди.

А остальные, и лошади… как же с ними?..

С ними ничего не случится.

Рэд поверил. Сразу. Он шёл вперёд, ощущая лишь шёлк влажной травы, лишь прохладу вечернего воздуха, лишь шелест собственного дыхания. Он тонул в яростном рёве космических энергий.

В единый миг сознание Рэда волею неведомой могучей силы было повержено в глубины зияющего ничто. Замерев на самом краю открывшейся ему тёмной вселенной, он беспомощной бабочкой болтался в тенетах мрака, секунда за секундой словно вспоминая что-то давно забытое.

Он узнавал этот мрак.

Свистел и ярился пронзительный ветер. Он был колючим, жёстким, продиравшим до самых костей, вытягивавшим из него жилы. Мысли, чувства, рефлексы, страхи, воспоминания. Всё то, что составляло самое его естество, вымывалось, уносилось прочь серым ветром бытия, словно осуждённое быть перемалываемым где-то там, вдали, тем жерновом чужой воли, что убедила Рэда поддаться, раскрыть себя навстречу ветру.

Рэд не сопротивлялся, он, хоть и с сожалением, провожал взглядом вновь утерянное, смакуя в растворяющемся сознании отрывочные, разметавшиеся мысли, всё поджидая… Что? Желанный момент, когда разум, наконец, покинет его? Или наоборот, ускользающий миг чудесного избавления, когда это огромное переваривающее его сейчас нечто снизойдёт до его проблем, простых человеческих горестей и радостей, не побрезгует приглядеться повнимательнее. Там прикрутить, тут поправить, вот, идёт навстречу свету человек без излома в душе, без трещины в памяти, без шрама на сердце.

Кто или что смотрело в тот момент на него? Человечное ли внимание или жёсткое, антиэмоциональное бесстрастие инородного семени ищет сейчас общий язык? Может ли оно помочь ему так, как не помогла пока целая вселенная человеческих существ?

Эти надежды и сомнения неслись в голове Рэда целую вечность, но вот настал миг, когда не стало последней из них, когда весь тугой клубок тайной внутренней вселенной человека по имени Рэдэрик Ковальский был перемотан заново, окроплён сиянием плазмы далёких звездопадов, засиял прозрачной синевой утреннего неба… тогда настала вдруг тишина и спокойствие.

Стих бешеный ветер, унялись бури в очистившемся сознании Человека-из-галактики, и зазвучал голос, подобный которому суждено было услышать лишь избранным из людей. То был голос чужого, чуждого, но вместе с тем близкого и сострадающего разума, чьё место оказалось — здесь и сейчас.

Сознание было создано пятьдесят веков назад по террианскому исчислению. Сознание было порождено коллективными индивидуумами, именуемыми в Галактике людей Великими Домами К’Каха. Сознание было предназначено для свободного полёта сквозь безмерные толщи пространства, оно могло видеть, чувствовать, мыслить. Его понимание Вселенной было во много раз ближе к истине, нежели то, к чему пришёл человек на Элдории, в Галактике или где ещё. Сознание ощущало Вселенную как часть себя, гармонично и неразрывно с ней сосуществуя. Сознание имело цель — найти то, что давно интересовало создавшие его разумы, оно искало во Вселенной средоточие самой мысли, субстанцию, которая бы могла нести в себе параметры отдельной личности, но не быть одновременно говорящим и слушающим. Сознание искало во Вселенной тех, кого назвали Собеседниками, или существами, способными быть самими собой.

Сколько раз до него уходили в далёкий космос другие скитальцы — Сознание не знало, находили ли они хоть что-нибудь в чёрной Вселенной — и это не интересовало Сознание, имевшее свою собственную, и, следовательно, единственно важную цель — искать.

Несколько раз оно натыкалось на непонятное — миры со следами далёкого прошлого, Юной Вселенной. Законы, приводившие в движение артефакты далёкого прошлого, остались ему не понятны, и оно в страхе бежало прочь. Несколько раз случайно касались его другие Сознания.

Но оно спешило дальше, ибо для него не существовало ничего, кроме цели.

И вот, по прошествии бессчетных дней, когда само время и пространство, свитое в тугой узел парадоксов, перепуталось и сбилось со счёта, Сознание нашло что-то очень странное.

Что-то подвижное, быстрое, горячее носилось по каменной поверхности небольшого шарика. Это были существа необычайно сложной структуры, бесформенному облаку каменных обломков было тяжело понять, как столь малая форма хранит в себе столь богатый микрокосм. Однако одно Сознание поняло слишком поздно — эти существа были разумны.