Лучезарный след - Елена Суханова

Ну и пусть! Услышав голос, разрешающий войти, я потянула дверь на себя. Пересвет дома, соседи отсутствуют. Уже успех!

Я вошла, остановилась посреди коврика. Усмарь оторвался от кроссворда. Или что там у него в журнальчике?

– А Дубинин? – для чего я изображаю, что забрела сюда по другой причине? Можно подумать, ради Милорада стала бы надевать туфли и платье.

Пересвет отложил журнал и оглядел меня с ног до головы. От этого взгляда аж пробрало.

– Его нет. Отлично выглядишь.

Из коридора донеслись упорядоченные звуки гитары, затем пение.

– Спасибо, – ответила я. Счастливая до сумасшествия улыбка и ноги! Ноги! Ноги! Ещё бы не отлично выглядела!

И похоже, Усмарь забыл наш последний разговор.

– Видишь, как замечательно. Чувствую, тебе хочется праздника и всенародного ликования.

Как верно подмечено.

Коридорная примадонна всё заливалась, но сейчас её пение не раздражало.

– Праздника? – переспросила я. – Смотря какого. Ликования? Не думаю, что можно найти достаточно большую толпу ликующих по данному поводу.

– Хорошо. Обойдёмся без толпы. Так чего тебе сейчас хочется?

– Не знаю, – я на мгновение задумалась. Что бы такого пожелать, пока золотая рыбка спрашивает? Что-нибудь обязательно связанное с ногами. – Наверное, танцевать.

Пересвет смотрел на меня несколько секунд. Потом улыбнулся ещё шире.

– Вот как? Ну, пойдём.

Дальнейшее крутилось в каком-то пылком, страстном вихре. Среди чужих лиц, незнакомых интерьеров, дикой музыки. Неизменным в этой летучести оставались лишь глаза Усмаря, его руки. Между выпитыми коктейлями, насмешившими шутками. Сквозь косые или, напротив, восхищённые взгляды откуда-то со стороны, я замечала одного его. Всё моё естество заполнял восторг от возвращения ног. И ещё больший – от близости Пересвета.

Восторг, не утративший накала до утра.

Кто-то вошёл. Снял обувь. Сел на соседнюю кровать, пружины заскрипели. Сон уходить не стремился. Я чувствовала тепло Усмаря, слышала стук его сердца. Луч солнца падал сквозь щель между занавесками, неминуемо приближался к моим глазам. Пришлось просыпаться.

Я увидела Дубинина. Раз он пришёл с работы, значит, около девяти. Спать нынче довелось совсем мало.

– Привет, – пробурчала я, – как отработался?

Дежурный вопрос. Просто показалось, что нужно его задать. Мне сейчас нет дела до трудов Милорада.

Братец посмотрел так, словно ему в данный момент не было никакого дела до меня.

– Я не с работы, – ответил устало, – из Академии. Всю ночь бились. Никак повторить не можем.

Ах, он меня ещё и обманул!

Впрочем, хорошо, что очередной опыт с исчезновением не удался.

И то, что Пересвет этой ночью не работал. Если б не так, я бы обнаружила обман Дубинина раньше, и…

– Вот и ладненько. Не хватало…

Дубинин взорвался:

– Да как ты не понимаешь, Вьюжина? Мы должны повторить. Всё просчитано!

Хорошо, что не толкует про систему.

Пересвет потянулся и открыл один глаз.

– Чего ты орёшь? – недовольно проворчал он, на что Милорад отозвался гневным хмыканьем.

Я поняла, что глаголить нотации и отчитывать меня за прошедшую ночь братец не намерен. Не до того теперь. Собственно, мы в постельные дела друг друга обычно не вмешиваемся. Так, позволяем себе делать иногда ехидные замечания.

Я поудобнее устроилась на плече Пересвета, сообразив, что лучше не приставать к Милораду со своей точкой зрения. Фу! Как неграмотно выразилась. Огрейте меня кто-нибудь сковородкой!

Дубинин начал переодеваться. Стянул рубашку. Затем до него дошло. Повернулся:

– Погоди. А как?…

– Как взрослые люди, – всё так же досадливо ответил Усмарь.

– Да я не об этом.

– Исцелилась, – на моём лице снова возникла обалделая до оскомины улыбка. Я зачем-то высунула ногу из-под тонкого одеяла. Кого после восхода солнца можно удивить человеческими ногами Добряны Вьюжиной?

– Рассказывай, – Милорад сел на кровать (пружины опять: кхе-кхе), забыв надеть рубаху, какую держал в руках. Его щуплый голый торс позволял заняться обстоятельным подсчётом рёбер. (Толстеет он! Не смешите меня. Или от нервов так сильно схуднул?)

Но в этот миг дверь отворилась, и вошёл Ратмир. Поставил спортивную сумку на свою кровать. (И куда всё-таки он по ночам с такой большой сумкой шлындает?) Увидел меня и издал развесёлый возглас. Поздоровался со всеми, а потом сообщил:

– Сейчас видел, как твою бывшую соседку стражи под руки из общежития выводили.

Моментально меня пробил озноб. Радость замёрзла.

– Какую соседку?

От улыбки не осталось и следа.

– Ну ведьму. Как её? Лучезару.

Мы с Милорадом переглянулись.

Неужели Верещагина вернулась? Вот ненормальная! Я выпрыгнула из кровати как была – в длинной майке Пересвета со странной, тягомотной надписью белым по чёрному «Конец света, о котором так много говорили сектанты, свершился вчера. Итак, чего начинаем ждать сегодня?» А что? Встречается и хуже. Я как-то видела в «Изрядном» женщину в рубашке с надписью «Я самая стройная!» размера этак пятьдесят четвёртого, не меньше. Что это? Аутотренинг?

Схватила со стула Лучезарино платье, потом отбросила его. Суетливо стала впихивать ноги в босоножки.

– Постой, – сказал Дубинин, – тебе туда не надо.

– Откуда ты знаешь? – вскричала я и выбежала вон.

Но никто не ждал меня в 1407. И вчерашний беспорядок не претерпел никаких изменений. Я к тому, если б Чародейка наведалась обратно за вещами, то что-то было бы не так. Может Дельцу почудилась Лучезара? Или… Предположим, её задержали здесь. Тогда должен же кто-то бумажки составлять. Место осматривать. Или я сужу по криминальным сериалам? А в жизни всё не так…

Я огляделась. Выбежала наружу. Посмотрела по сторонам. Вернулась в комнату. Верещагина, и почему ты сразу не укрылсь в Забытии?

Влетел Милорад. Тоже обшарил глазами комнату.

– Лучезару действительно забрали. Мне только что рассказали. Наши видели. Похоже, она сопротивлялась.

– Нет, бардак с вечера, – махнула рукой я. – Дубинин, за мной тоже придут, да?

– Вероятно, – Милорад перешёл на шёпот, но тут же взял себя в руки. – Так, без невроза! Слушай меня внимательно.

И он взялся за подробный инструктаж. Всё это я уже слышала. И от него и от Радмилки. Толку-то теперь?