Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Черт побери, — воскликнул Оззи, — драгоценное дерево!

Он поднял голову и увидел, что ветви отходят от ствола почти под прямым углом и, переплетаясь, образуют геометрические контуры. Толстый слой снега скрывал от глаз истинную природу этих странных растений.

Ощущение чуда, непременно возникшее бы у него после такого невероятно­го открытия, заглушило сознание, что погода завтра утром наверняка не улуч­шится. При теплом климате эволюция не дошла бы до кристаллической формы. Фактически этот процесс можно было бы назвать обратной эволюцией: аркти­ческие растения, распространившиеся во время ледникового периода, боролись за выживание в постепенно ухудшающемся климате, пока не достигли способ­ности существовать в условиях вечной зимы. Сколько же миллионов лет по­требовалось на столь изощренную мутацию? Похоже, весна была здесь в про­шлую геологическую эру.

Оззи поспешил вернуться в палатку, не осмеливаясь даже взглянуть в сто­рону несчастных животных. Орион разогревал на термоблоках банки с едой. С внутренней оболочки палатки обильно капала вода.

— Я не заметил огня, — сказал Орион, как только Оззи закрыл за собой полог.

— Это дерево не горит. Жаль.

— Я снова чувствую пальцы на ногах.

— Хорошо. Воздушная прослойка сохранит тепло в течение ночи. В спаль­ных мешках мы отлично выспимся.

Он мысленно подсчитал оставшиеся запасы. У них еще одиннадцать термобрикетов. Этого хватит — если смотреть трезво — на три дня пути. Двигаться вперед они смогут еще только один день. Если тропа к концу завтрашнего дня не выведет их в более теплый климат, придется поворачивать назад. Никаких попыток заглянуть за следующий поворот, никаких предположений об измене­ниях. Если не будет реального улучшения, рисковать больше нельзя. Здесь нет никого, кто мог бы забрать и доставить в клинику его ячейку памяти для по­следующего оживления. Да и когда еще кто-нибудь заметит его отсутствие?

Оззи достал швейный набор.

— Ага! Есть идея, как подготовиться к завтрашнему дню. Как ты относишь­ся к шитью?

— Я тебе все испортил, да? — спросил Орион. — Если бы не я, у тебя бы все получилось.

— Эй, парень! — Оззи попытался улыбнуться, но кожа на губах треснула, и ему пришлось промокнуть капельки крови. — Ничего подобного. Мы про­должаем путь, мы нашли настоящую тропу. И помог в этом твой амулет.

Орион вытащил подвеску из-под свитера. Темная безжизненная поверхность надолго приковала к себе их взгляды.

— Попробуй еще раз завтра утром, — посоветовал Оззи.

На следующее утро, выйдя из палатки, они увидели, что Полли и пони замерзли насмерть.

— Они ничего не почувствовали, — сказал Оззи остановившемуся около животных Ориону.

Тщательно сшитая накануне маска наполовину заглушала его голос. Оззи надел всю одежду, какую только смог, то же самое сделал и Орион. Его пальто как будто раздулось изнутри, вдвое увеличив объем худощавого мальчика, и даже перчатки, обернутые обрывками запасных носков, стали похожи на воз­душные шары.

— Они чувствовали холод, — прошептал Орион.

Оззи не мог видеть его глаз под защитными очками, но подозревал, что они стали влажными. Благодаря очень теплым рукавицам Оззи сам снял палатку и навьючил лонтруса. Холод со вчерашнего дня ничуть не ослабел, но надетые ими дополнительные предметы одежды отчасти защищали от его губительного воздействия. Низкая температура не позволяла снегу таять, и им не грозила опасность промочить ноги, что означало бы почти верную смерть.

Легкий ветерок замел верхний слой снега, но остатки следов, по которым они шли вчера, еще были видны. Оззи безуспешно похлопал по крупу лонтру­са, потом основательно пнул несчастное животное, и наконец лонтрус, испустив мучительный стон, двинулся вперед.

Оптимистическое настроение, с которым Оззи покинул палатку и встретил новый день, быстро испарилось. Лонтрус, хоть и не спотыкался, шел очень медленно. Обилие одежды и рассыпчатый снег затрудняли каждый шаг путни­ков. Оззи постепенно становилось все холоднее. Через многослойную одежду тепло просто не могло просочиться наружу, но общая эмиссия делала свое дело. Каждый раз, поднимая голову и глядя на высокие вишнево-красные облака, скользящие по розовому небу, он представлял себе потоки тепла, уносящиеся от его тела вверх, в ледяную бездну.

После пары мучительных часов он заметил, что кристаллические деревья стали ниже и покрывавший их снежный покров истончился, оставив верхние ветви почти голыми. Солнечный свет отражался от их граненой поверхности, сверкая всеми оттенками красного цвета — от нежно-розового до мрачного бордового. Под ногами снега тоже стало меньше, но Оззи давно уже потерял из вида цепочки следов сильфенов.

Он так внимательно вглядывался в промежутки между стволами, что не сразу заметил, как отстает Орион. Наконец паренек ухватился за спутанные пряди шерсти лонтруса, на что животное отреагировало жалобным визгом.

— Хочешь, сделаем привал? — спросил Оззи.

— Нет. Оззи, мне так холодно. Невероятно холодно. И страшно.

— Я понимаю. Но постарайся не останавливаться, ладно? Если не двигаться, будет еще хуже.

— Я постараюсь.

— Может, обопрешься на меня?

— Нет.

Оззи легонько потянул лонтруса за шерсть на шее, заставляя его идти медленнее. Животное не сопротивлялось. Их скорость еще больше уменьшилась. Оззи пришлось признать, что он переоценил свой план. Прошлой ночью он не принял во внимание ужасное состояние Ориона, и за весь день они в лучшем случае смогут пройти не больше пары километров. Да и этот короткий переход окончательно подорвет силы мальчика. Самым разумным решением стало бы немедленное возвращение. При такой скорости им, возможно, удастся вернуть­ся к месту прошлого ночлега.

— Смотри, лес кончается, — произнес Орион.

Оззи сосредоточился. И ужаснулся той легкости, с которой он впал в полудремотное состояние. Кристаллические деревья заметно измельчали и уже не были покрыты снегом, от ровных аметистовых стволов под прямыми углами расходились основные ветви. На кончиках симметричных ветвей пурпурная кора уступала место гладким опаловым призмам, чьи плоские грани поглощали резкий холодный свет. Стволы стали заметно тоньше, и между ними прогляды­валась обширная равнина. С того места, где находился Оззи, она представлялась гигантской круглой впадиной, окруженной невысокими холмами. Прозрачный воздух позволял увидеть ее противоположный край с той же четкостью, что и землю под ногами. При отсутствии ориентиров было трудно точно определить расстояние, но Оззи полагал, что перед ними не меньше двадцати, а то и двад­цати пяти километров. Яркие вспышки отраженных солнечных лучей образо­вывали непрерывное мерцание над каждой вершиной, следовательно, все скло­ны были покрыты такими же кристаллическими деревьями. Сама равнина была абсолютно голой, за исключением вихрей снега, поднимаемых ветром.

Величественная и суровая красота этого места вызвала у Оззи поток проклятий. Никакой надежды. Они с трудом смогут преодолеть несколько сотен ярдов и добраться до конца леса, где вместо деревьев из промерзшей земли торчат тонкие прутья-кристаллы, но о том, чтобы пуститься в путь через унылую и пустынную равнину, не может быть и речи.