Ветеран Армагеддона - Сергей Синякин

Два дня прошло в каком-то напряжении, хотя внешне ничего особенного не происходило. С животными Аркан общался только во время уборок помещения и кормежки и отводил взгляд в сторону, чтобы не встречаться с вопросительным взглядом Миами. Похоже, что пантерочка пыталась что-то сказать, а скорее всего, спросить, но Аркан ловко избегал ее вопросов. Все равно ответить на эти вопросы он не мог.

Михиль со своими шестерками не появлялся, лаборанты выполняли указания своего шефа, а сам доктор Ланской работал много и напряженно, порой он задерживался до позднего вечера, а на улице его терпеливо ждал в машине шофер. Чем занимался Ланской, Аркан даже не пытался понять. Гены, хромосомы — легче было поверить в Бога, чем разобраться в этой гадости. Чтобы во всем этом разобраться, надо было в детстве много книжек читать, а Аркан из всей этой научной мутотени только про Мичурина читал, как тот лимон на яблони прививал.

Однажды вечером к нему в комнату пришла Миами. Опять, зараза хвостатая, клетку открыла. Но в этом Аркан сам виноват был. А не забывай на засов контрольный замок вешать! Бесцеремонно забравшись на постель, пантерка вытянулась поверх одеяла и долгим пристальным взглядом уставилась на Аркана. Некоторое время тот отводил глаза, потом глянул на большую редковолосую кошку, почесал ее меж треугольных острых ушей и тоскливо вздохнул.

— Кс-сиир? — вопросительно мяукнула пантера. — Ис-скал?

Аркан помолчал, собираясь с духом, потом прямо брякнул:

— Нет больше Ксира. Кокнули его, поняла?

На мордочке Миами появилось недоуменное и обиженное выражение.

Лоб ее выпуклый пошел морщинами, из-под черного обрамления пасти на мгновение блеснули белые клыки.

— Не ш-жить? — прошипела она.

— Вот именно, — сказал Аркан. — Убили его эти, блин, охотнички. Нет Ксира, и никогда больше не будет.

Миами задумалась. Морда у нее стала совсем печальной, а потом Аркан с удивлением заметил, что по мохнатым щечкам Миами текут слезы. Аркану стало совсем нехорошо, он вдруг почувствовал щемящую жалость к животному и, подсев ближе, он принялся утешать ее, как умел, поглаживая шелковистую спину и почесывая баки. «Глупая животина, — подумал он. — А надо же, как переживает!» Но тут ему в голову пришла мысль, что не такая пантерка и глупая, вот уже и разговаривать научилась, понимает все, а переживает похлеще многих людей.

А на следующий день люди Михиля приехали снова. Приехали они на том же грузовике, что увозил Ксира, похоже, что и клетка была той же самой. При виде михилевских мордоворотов, хищники всполошились. Пантерята забились за спину матери, Миами яростно мяукала, а самцы щерились острыми клыками и покидать клетку явно не желали. На этот раз выбирал сам Илья Федорович. Некоторое время он стоял у клетки, задумчиво покусывая нижнюю губу.

— Давайте этого, — ткнул он указательным пальцем в Ксанфа. — У него морда похитрее.

— Давай, — приказал Буркан. — Гони зверя из клетки.

— Сам попробуй, — возразил Аркан. — Видишь, как они встревожились? Порвут!

И в самом деле, никакого обычного послушания и покорности судьбе звери не испытывали. На людей они рычали затравленно и зло, видно было, что любому, кто попробует их разлучить, крепко не поздоровится.

Мордовороты, похоже, решили выслужиться, они начали тыкать палками в клетку, но только еще больше разъярили хищников. Пантеры яростно огрызались, и видно было в полумраке вивария, как неукротимо горят их глаза. Шесть пар желтых и одни изумрудно-зеленые.

— Что вы тут возитесь? — вкатился в помещение вивария Михиль. — Мы уже в дороге должны быть, а вы еще телитесь!

— Да ты глянь, чего делается! — хмуро сказал Буркан, играя желваками. — Прямо восстание гладиаторов под предводительством Спартака!

Михиль посмотрел на пантер, бросающихся на прутья клетки, и лицо его стало злым и жестким.

— Тащи винтовку! — сказал он. — Я предполагал, что может быть такое! Давай, тащи. Мы этот бунт быстро усмирим.

Буркан выскочил за дверь и вбежал назад с карабином в руках.

Рядом с Михилем появился Ланской в распахнутом халате. Видно, его лаборанты позвали, когда Буркан за карабином побежал.

— Только не это! — крикнул он. — Вы же обещали мне, Николай Николаевич! Вы же обещали!

— Не гони волну! — прикрикнул на него Михиль. — Снотворное там. Что я, враг самому себе? В них столько вложено, что если они подохнут, я первый без штанов останусь!

Ланской замолчал, некоторое время стоял, переводя прерывистое частое дыхание, потом повернулся и выскочил из вивария.

Буркан снял карабин с предохранителя, передернул затвор и принялся неторопливо выцеливать зверя.

— Ах вы, мои непослушные, — бормотал он. — Сейчас папочка вас успокоит, папа вам конфетки принес!

Четыре выстрела оглушительно ударили, тревожа стены вивария.

С потолка посыпалась штукатурка. Хищники взвыли еще отчаяннее, потом принялись яростно рычать, и так же неожиданно их рычание перешло в жалобное мяуканье и поскуливания. Все еще полные внутреннего сопротивления, звери пытались подняться с пола клетки, напрягая все слабеющие мускулы, потом вытянулись рядышком, закрывая друг друга телами, и по клетке с жестяным дребезжанием покатился эмалированный тазик, в который обычно пантерам наливали воду.

Буркан опустил карабин и зло усмехнулся.

— Вот и все, — сказал он. — Давай, пацаны, тащи этого очкастого, которого босс выбрал!

С некоторой опаской мордовороты полезли в клетку. Звери не подавали признаков жизни, и михилевская братва, постепенно смелея, принялась расшвыривать тела хищников, освобождая Ксанфа. С веселыми матерками они выволокли самца из клетки и поволокли на улицу.

На взгляд Аркана, поведение всей этой банды не слишком отличалось от поведения администрации лагеря, где внезапно взбунтовались заключенные.

— Вы поосторожнее, — предостерег их Михиль. — Не дай Бог, вы ему повредите чего. Я тогда виновного самого по лесу скакать заставлю!

Грузовик с полумертвым Ксанфом и мордоворотами уехал.

Следом за ним укатила и легковушка с Михилем и Ильей Федоровичем.

Видно было, что Илья Федорович произошедшим был очень недоволен. Он что-то выговаривал Михилю, и тот для видимости соглашался, хотя по прищуру его глаз и крепко сжатым губам видно было, что насчет происходящего у Михеля есть свое мнение.

Аркан запер клетку и сел рядом с ней, прямо на пол. «Да что же это делается, — с отчаянием думал он. — Что же это такое делается? Что они творят, козлы?»

Рядом опустился кто-то в белом халате. Аркан скосил глаза.

Около него сидел лаборант Витек, и в зубах у него была зажата погасшая сигарета.

— А где Леха? — спросил Аркан.