План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941-1945 - Алан Кларк

«То, что я узнал от Бах-Зелевски, было настолько ужасно, что я чувствовал своим долгом поставить Гитлера в известность в тот же вечер и потребовать удаления этих двух бригад с Восточного фронта».

Так как Гитлер все время прекрасно знал о намерениях Гиммлера подавить поляков с помощью террора, это «требование», должно быть, не вызвало у него никакого сочувствия, и неудивительно, что «…прежде всего он не желал слушать». Однако группенфюрер Фегелейн, занимавший привилегированное положение при дворе Гитлера, потому что (кроме прочих причин)[118] он женился на сестре Евы Браун Гретль, поддержал Гудериана. Намерением Фегелейна прежде всего было дискредитировать Гиммлера, поскольку сам он был участником клики Бормана – Кальтенбруннера, стремившихся расширить свою собственную империю за счет рейхсфюрера. Могло быть и то, что, подобно некоторым другим видным нацистам в это время, он начинал задумываться над возможностью попасть под суд победивших союзников за «военные преступления». В результате Бах-Зелевски, всегда проворный в решениях и действиях, изменил свой «подход» к Варшавскому сражению, отвел бригаду Каминского в тыл, а его самого приказал арестовать и расстрелять.

К этому времени поляки в городе находились при последнем издыхании. Боеприпасы, пища, вода, лекарства – все кончалось. Страдания гражданского населения были ужасны, и если близость родных служила вначале источником отчаянного воодушевления, то теперь она порождала мучительное чувство тревоги и личной ответственности. 16 сентября Рокоссовскому удалось прорвать немецкие позиции в пригороде Варшавы на восточном берегу Вислы. Рассчитав, что АК завершила свое дело, Сталин приказал своей армии распропагандированных поляков под командованием генерала Жимерского вступить в боевые действия и прорваться в Варшаву. Но к этому времени немцы имели достаточно времени для сооружения оборонительных линий, и через неделю русско-польское наступление замерло. Наступавшие узнали, что последние 5–6 миль до осажденного гарнизона – самые трудные.

Когда наступление Жимерского было остановлено, прекратились действия и АЛ, и ПАЛ, а их бойцы пытались скрыться в убежищах. Нехватка всего, что требовалось для борьбы и поддержания людей, вынудила Бур-Комаровского договориться о почетной сдаче Бах-Зелевски.

Бах-Зелевски не только согласился обращаться с бойцами АК как с солдатами, имеющими право на военные почести и статус пленных согласно Женевской конвенции, но и с такой готовностью разговаривал о всех других вопросах, что было очевидно – от него можно добиться и дальнейших уступок. Он сказал, что никогда не поздно исправлять свои ошибки. Угроза с Востока является или должна являться сейчас предметом тревоги для всех, «так как она вполне может привести к гибели западной культуры». Последовала его болтовня о «необходимости понимания принципов германских отношений после войны». Поляки не обращали внимания на эти общие места, которые явно были рассчитаны на создание благоприятного впечатления, и настаивали на том, чтобы статус военнопленных был распространен наборцов Сопротивления по всей Польше, а не только ограничен рамками АК в Варшаве. Они также просили об амнистии по всем «преступлениям», совершенным АК вплоть до этой даты. (Это было общепринятой практикой немцев обвинять пленных в совершении военных преступлений, когда они хотели изменить условия их содержания.) После нескольких дней переговоров поляки, приехав на совещание, нашли Бах-Зелевски в слезливо-укоризненном состоянии. В передаче Би-би-си только что назвали имена ряда руководителей СС, которым придется «отвечать за их преступления против жителей Варшавы» после конца войны, и – чудовищная несправедливость! – его тоже назвали!

Да разве не он лично приказал казнить Каминского? – спрашивал Бах. Разве не благодаря его заступничеству люфтваффе не было разрешено превратить всю Варшаву в море огня?[119] Разве он не старался изо всех сил выразить свое восхищение храбростью поляков? Бах-Зелевски даже начал длинное повествование о том, как была поймана связная АК, молоденькая девушка, красота которой так подействовала на него, что он приказал ее освободить. Она напомнила ему его дочек – фотографии дочек были трепетно вынуты и показаны.

Гитлер, конечно, терпеть не мог подобную чушь и уже составил проект приказа о том, что Варшава должна быть стерта с лица земли, когда закончится розыгрыш спектакля переговоров о сдаче. Только возобновление наступления русских и нехватка местных ресурсов рабочей силы предотвратили полную гибель города, а отнюдь не угрызения совести офицеров СС, получивших этот приказ.

После нескольких дней неторопливых переговоров условия были приняты Бах-Зелевски и представителями АК, и сдача в плен была официально завершена речами с обеих сторон (произнесенных, можно думать, почти с одинаковым пылом) о необходимости великодушия к побежденному врагу. Фегелейн позаботился о генерале Бур-Комаровском, а храбрые изголодавшиеся поляки были согнаны в лагеря для военнопленных, где хотя бы на несколько месяцев был отсрочен час их казни. Но остается тот факт, что АК получила удар, от которого она никогда больше не оправилась, и с этого времени Сопротивление стало все больше подпадать под контроль ориентированных на коммунистов групп. Ушла и всякая надежда на воссоздание государства на других, не продиктованных Советами основах.

Варшавское восстание иллюстрирует многие особенности последующей истории Второй мировой войны. Чередование вероломства и бессилия западных союзников; чередование бесчеловечности и показного раскаяния СС; неизменность советской силы и стремления к экспансии. И больше всего, наверное, оно показывает характер народа, за который номинально и первоначально велась война, и как оба диктаторских режима все-таки могли найти общую почву в стремлении подавить его. Профессор Тревор-Рупер сказал: «Иногда считают, что Гитлер и Сталин – фундаментально противоположные явления, один крайне правый диктатор, другой – крайне левый. Это не так. Оба, в сущности, хотя по-разному, стремились к одинаковой власти, основанной на одинаковых классах и поддерживаемой одинаковыми методами. И если они боролись и оскорбляли друг друга, они делали это не как несовместимые политические антиподы, а как хорошо подобранные соперники. Они восхищались, изучали и завидовали методам друг друга; их общая ненависть была направлена против западной цивилизации либерального XIX века, которую оба открыто желали уничтожить».

В августе 1944 года выпуск вооружения в Третьем рейхе достиг рекордной цифры – было произведено 869 танков и 744 самоходных орудия, достаточных для оснащения 10 новых танковых дивизий. К концу сентября заводы выпустили вооружение, способное не только компенсировать потери в Нормандии, но и превысить уровень потерь на Востоке. В сентябре потерпел неудачу выброс британского десанта на мосты в Арнеме, а танки Паттона, зачихав, остановились в Эльзасе, не имея ни капли горючего в баках. Шли дожди в Рейхсвальде и по всей протяженности линии Зигфрида. Границы территории Германии снова упрочились; они все еще были за пределами тех границ, с которых Гитлер начал войну в 1939 году.