Леонардо да Винчи - Уолтер Айзексон

Находясь в Имоле вместе с Макиавелли и Борджиа, Леонардо внес, пожалуй, свой самый значительный вклад в искусство и науку войны. Это карта Имолы, но карта отнюдь не заурядная (илл. 87)[612]. Это очень красивый, оригинально выполненный рисунок, к тому же предназначавшийся для военных целей. В нем бесподобно слились искусство и наука.

Карта Имолы, нарисованная тушью, цветной акварелью и черным угольным карандашом, стала новым словом в картографии. Ров с водой, опоясывающий город-крепость, имеет светло-голубой цвет, стены — серебристые, крыши домов — терракотовые. Здесь, в отличие от большинства карт того времени, вид с воздуха дан строго сверху, а не в перспективе. По краям Леонардо указал расстояния до ближайших городов, привел полезную для военных походов информацию, однако все это записал своим всегдашним зеркальным письмом, а значит, сохранившийся экземпляр карты он делал лично для себя, а не для Борджиа.

Леонардо пользовался магнитным компасом, и на карте тонко прочерчены восемь основных радиальных линий (север, северо-запад, запад, юго-запад и так далее). На предварительном эскизе он отметил местоположение и размер каждого дома. Карта сохранила множество сгибов, значит, Леонардо складывал ее и носил в кармане или сумочке, когда уходил куда-нибудь вместе с товарищами.

88. Одометр.

Примерно тогда же Леонардо усовершенствовал одометр, который он разрабатывал для измерения больших расстояний (илл. 88)[613]. Он устанавливал на повозку зубчатое колесо, похожее с виду на переднее колесо тачки, а вплотную к нему, горизонтально, приделывал другое зубчатое колесо. Каждый раз, когда вертикальное колесо совершало оборот, оно передвигало горизонтальное колесо на одну зацепку вбок, а то сбрасывало камушек в специальную емкость. Рядом с рисунками, изображающими этот прибор, Леонардо пояснил, что при этом «слышно, как в чашу падает камушек»[614].

Карта Имолы и карты других городов, которые Леонардо изготовил в ту пору, наверняка сослужили большую службу Борджиа, который одерживал победы благодаря молниеносным нападениям и, по замечанию Макиавелли, благодаря своему умению «втереться в чужой дом раньше, чем это заметит сам хозяин». Действуя одновременно как инженер и как художник, Леонардо изобрел новый вид оружия: точные, подробные и легко читаемые топографические карты. В дальнейшем подобные четкие, грамотно вычерченные карты станут главным подспорьем при ведении войн. Например, Национальное агентство геопространственной разведки США (изначально называвшееся Картографическим управлением министерства обороны) в 2017 году имело в своем штате 14 500 сотрудников и годовой бюджет, превышавший пять миллиардов долларов. На стенах штаба этого ведомства висят топографические карты, причем некоторые из них красотой и точностью очень напоминают Леонардову карту Имолы.

В более широком смысле карты Леонардо — очередной пример его величайших, хотя недостаточно оцененных нововведений: благодаря образному мышлению он придумывал новые методы подавать информацию в наглядном виде. В иллюстрациях к книге Пачоли о геометрии Леонардо сумел показать модели самых разных многоугольников, затенив их штриховкой так, что они смотрелись по-настоящему объемными. В своих тетрадях, делая записи об инженерном деле и механике, он с большой точностью и тонкостью рисовал детали всяких механизмов, показывая дополнительно схемы разрезов разных компонентов. Он одним из первых начал разбирать сложные механизмы и делать отдельные рисунки для каждого элемента. То же самое касалось анатомии: он рисовал мышцы, сухожилия, кости, отдельные органы и кровеносные сосуды под разными углами, а еще он разработал свой метод — показывать их в виде наложения разных слоев, как это стали делать в энциклопедиях столетиями позже.

В декабре 1502 года Чезаре Борджиа совершил очередное злодейство. Ранее он передал всю полноту власти над Чезеной и окрестными землями своему наместнику, Рамиро де Лорке, чтобы тот усмирял непокорных и беспощадными расправами нагонял страх на местное население. Когда же Рамиро вдоволь натешился жестоким самоуправством, Чезаре счел, что будет полезно принести в жертву его самого, чтобы народ окончательно не озлобился. И вот, на следующий день после Рождества он велел притащить Рамиро на главную площадь Чезены и разрубить его пополам. Куски его трупа так и бросили там же — на всеобщее обозрение. Позже Макиавелли поведал об этом в своем сочинении «Государь»: «Герцог рассудил, что чрезмерное сосредоточение власти больше не нужно… Но зная, что минувшие строгости все-таки настроили против него народ, он решил обелить себя и расположить к себе подданных, показав им, что если и были жестокости, то в них повинен не он, а его суровый наместник. И вот однажды утром на площади в Чезене по его приказу положили разрубленное пополам тело мессера Рамиро рядом с колодой и окровавленным мечом. Свирепость этого зрелища одновременно удовлетворила и ошеломила народ». Хладнокровная жестокость Борджиа поразила воображение Макиавелли, и он отметил, что «эта часть действий герцога достойна внимания и подражания»[615][616].

Затем Борджиа отправился в приморский город Сенигаллию, где местные синьоры вздумали взбунтоваться против оккупационной власти. Он предложил им встретиться, чтобы начать переговоры о примирении, и пообещал сохранить за ними правительственные должности, если они поклянутся ему в верности. Те согласились. Но как только Борджиа прибыл в Сенигаллию, его подручные схватили и удушили этих несчастных, а город отдали на разграбление солдатне. Тут даже хладнокровный и расчетливый Макиавелли, похоже, несколько содрогнулся. «Разорение города продолжается уже почти круглые сутки, — сообщал он в своем донесении. — Меня это очень тревожит».

Одним из задушенных в Сенигаллии людей был Вителлоццо Вителли, друг Леонардо, который одолжил ему книгу Архимеда. Несколько недель спустя Леонардо поехал вместе с армией Борджиа на завоевание Сиены, но, судя по записям в его тетрадях, он в эту пору вовсе прекратил думать о зверствах Борджиа и сосредоточился совсем на других предметах. В Сиене он зарисовал церковный колокол, диаметр которого превышал шесть метров, и описал «способ приводить его в движение и место, где прикреплен его язык»[617].

А через несколько дней, вскоре после того, как Макиавелли отозвали во Флоренцию, Леонардо покинул службу у Борджиа. В марте 1503 года он уже снова спокойно жил во Флоренции и снимал деньги со своего банковского счета при больнице Санта-Мария-Нуова.