Смутное время - Владимир Торин

Тот, кого назвали Ревелианом, был также известен под прозвищем Джек-Неведомо-Кто. Он, как и кормивший ворон Анин, являлся Ступившим за край, старшим братом-некромантом падшего ордена Руки и Меча. Его злые темно-карие глаза впились в собеседника, словно иглы. Огненно-рыжие вьющиеся волосы ниспадали на виски и низкий покатый лоб. Из-под таких же огненных, неизменно нахмуренных бровей выплывал жутко скрюченный, будто сломанный в нескольких местах, нос. Одет некромант был в расшитую золотыми нитями цвета высохшей болотной тины тунику с короткими рукавами, расходящуюся на бедрах длинными, до земли, полами. Штаны, расписанные золотыми узорами, были заправлены в изящные остроносые сапоги, купленные им когда-то у южных торговцев. Ревелиан не любил быть как все – привычные черные одеяния темных магов он не признавал просто из-за того, что так одевались остальные, а лат и кольчуг не носил потому, что не любил ничего, что бы стесняло движения. Он по праву считался мастером исчезновений и превращений, достигнув запредельных высот в своей области темного искусства. Зачем доспехи тому, кто может в любой момент обернуться практически любым чудовищем, на которое только достанет фантазии. Надо сказать, что предел сил у Ревелиана все же был четко очерчен – все эти его превращения не могли сделать оборотня-некроманта намного больше человеческого тела – например, перекинуться в дракона он не мог.

– Мы собираемся разобраться с Кровавым Веретеном, брат, – сообщил Ревелиан.

Анин так и не обернулся, продолжая доставать из корзины куски мертвечины и бросать птицам. Вот только улыбки на его лице больше не было.

– Мне все равно, – безразличным голосом произнес остроносый.

– Коррин, Магнус и я, мы решили, что дружок Деккера будет помехой. – Джек-Неведомо-Кто неторопливым шагом обошел скамью и, распугав своим появлением обнаглевших ворон, встал напротив собеседника.

Воздух моментально наполнился шумом крыльев и недовольным, злым гвалтом. В кровавых зрачках Анина, казалось, на какой-то миг вспыхнула ярость, затем надтреснутый голос прокаркал:

– Оставь меня в покое. Я же сказал Сероглазу, что не стану вам мешать.

– Разве ты не желаешь поучаствовать? – не унимался Ревелиан. – Ты же никогда не любил Деккера, я это прекрасно знаю. Не ты ли полвека тому назад пытался свергнуть его, когда подговаривал Илеаса, последнего графа-вампира, на мятеж в Умбрельштаде?

– Я всегда был верен Черному Лорду.

– Да брось. Уж кому-кому, а тебе-то всегда было плевать на нашего благодетеля, – зло прищурился рыжеволосый.

– Мне не на него плевать, Ревелиан. – Анин наконец поднял тусклый взгляд птичьих зрачков на застывшую в двух шагах фигуру напротив. – Мне на вас всех плевать. Не так уж важно, кто из вас станет новым Черным Лордом, – в любом случае у моих друзей будет достаточно свеженькой мертвечины. Ничего не изменится.

Только тут Джек-Неведомо-Кто заметил, что руки некроманта испачканы кровью по самые локти. Анин даже засучил широкие рукава дорогой мантии, пока кормил своих любимцев. Это было какое-то безумие, разум совершенно покинул птичий взор Анина. Словно в подтверждение этого, уже не замечая ничего вокруг, клювоносый немного порылся и достал из своей корзины какую-то омерзительного вида кость. Оторвал от нее несколько кровавых волокон и, вместо того чтобы кинуть птицам, отправил кусок себе в рот. Губы некроманта окрасились красным. Вор?ны возмущенно раскричались вокруг, требуя и для себя доли.

Ревелиан повернулся и в задумчивости направился к выходу из сквера. Пройдя несколько шагов, он обернулся – Анин все так же сидел на скамье и бросал галдящим черным птицам жуткое угощение.

– Знаешь, Коррин сказал, что все можно еще вернуть, – как бы невзначай бросил в сторону вороньего пира рыжеволосый.

Анин вздрогнул. Казалось, в застывшие неподвижно зрачки ненадолго вернулась тень разума, а лицо исказила боль. Но вымазанные в крови руки все так же продолжали свою монотонную и страшную работу – доставали из корзины человеческое мясо, кромсали его ножом и бросали птицам. Так и не дождавшись ответа, Ревелиан махнул рукой и зашагал прочь.

– Постой, – неожиданно раздалось сзади. – Постой! Я хочу поглядеть на это. Я и мои птички.

Стая клевавших мертвечину ворон с шумом поднялась в небо.

Окованная железом крышка огромного сундука со стуком закрылась, послышался лязг засовов, и связанный по рукам и ногам пленник в вычурном алом камзоле оказался в полной темноте.

– Братья! Что же вы делаете, братья! – дергаясь в последней, отчаянной попытке освободиться, прокричал он.

– Заткнись, – безжалостно раздалось сверху. Не оставляющий надежды голос принадлежал Коррину Белая Смерть. – А не то, помимо негаторного порошка, парочка ядовитых змей с радостью составят тебе компанию.

Aрсен испуганно замолчал. Как же все-таки глупо все получилось – Деккер, как и всегда, его не послушал, захотел большей силы, большей власти. Совсем сдурел – скорая месть и возмездие впереди для него стали всем, так что ж, теперь и оборачиваться не нужно? Вдруг да притаился кто-нибудь за спиной! И вот результат – и он сам, и тот, кто всегда был с ним рядом, – оба в плену у своих бывших друзей и братьев. Деккера заживо замуровали в склеп, его – в сундук. Обошлись словно согласно орденскому кодексу о рангах: магистр получил просторный мавзолей, командор – всего лишь коробку. Пока что их не прикончили – по какой-то причине бывшие соратники оказались нужны предателям живыми.

Слепец! Как же можно было не заметить, что вся их верность – напускная, что ни в одном из них нет ни капли трезвого расчета или простой благодарности. Понятно, что темное искусство вытравливает из человека все лишние чувства (Aрсен прекрасно знал, как тяжело удержать то, что уходит столь неумолимо). У каждого из братьев-некромантов осталось за душой лишь то немногое, что лежит на самом дне, в сокрытой от тьмы глубине сознания. У Белой Смерти это переходящая в безумие ярость, у Сумеречного – обида, у Сероглаза – желание вертеть другими, у Ревелиана – подлость, возведенная в абсолют, у Анина – его птицы. Никто ведь не сохранил у себя добродетелей, таких, как верность. Зачем они некроманту? Разве что Лоргар, но и на него теперь надежды немного – Багровый давно затаил злобу на Деккера, слишком долго Черный Лорд обращался с немым магом, как со своей собственностью. Слишком долго не отпускал…

Сундук вместе с пленником подняли и погрузили в карету. Где-то рядом раздавалось безумное ржание одержимых коней. Кровавому Веретену осталось лишь лежать в темноте и ждать. Ждать смерти или чего похуже.

Ночь на 15 мая 652 года. Среди болот, в трех милях северо-восточнее Умбрельштада.

Пустошь Сторуса.

Длинный свиток раскрутился, подхваченный ветром, когда ее пальцы без сил выпустили край исписанной мелкими дергаными буквами бумаги. Женщина прижала дрожащие ладони к лицу, все ее тело сотряс безутешный плач. Чуждый проявлению людских страстей ветер с любопытством впился в зеленые чернильные строки: