Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая

– Чего они хотят? – с беспокойством спросил Бер.

– Хотят, чтобы тот, кто одолеет, вырезал у трупа сердце с печенью. Чтобы посмотреть волю богов и чтобы победитель получил всю его силу и удачу. Но я сказал, что вы и Сигват – родичи, вам ни к чему его печень, а ее извлечение может подорвать удачу всего вашего рода, даже если она будет поднесена Волху. При раздорах внутри рода так не делается, и я их все-таки убедил.

Улеб и Бер переменились в лице: они слышали о таком обычае, но поедать печень дяди Сигвата никто из них не хотел.

Велебран кивком подозвал своего оружничего, сторожившего шлем и кольчугу. Если бы жрецы его убедили, кольчуги противники надевать не стали бы. Бер, несколько бледный, сам помог ему одеться. Он хотел бы сделать больше для человека, который взял на себя ответственность за их судьбы, а взамен ставил на кон свою жизнь.

– Но если он слетит по склону вниз головой, я за ним не побегу! – вполголоса пошутил Велебран, когда Бер подавал ему шлем.

Тот в ответ лишь хлопнул его по окольчуженному плечу.

Соперники сошлись у начала тропы по склону; Велебран легким кивком предложил Сигвату подняться первым. За каждым шел оружничий, нагруженный двумя запасными щитами; сложив ношу по разным сторонам площадки, отроки торопливо спустились. Но из двоих оставшихся на вершине Волховой могилы сойти вниз своими ногами предстояло только одному.

Бросив взгляд вниз, Велебран увидел целое море обращенных к нему напряженных лиц. Не меньше сотни людей, все мужчины, собралось у подножия Волховой могилы. На лицах отражалось понимание: перед ними творится новое сказание. Было еще довольно рано, солнце едва встало и не слепило глаза. Открытый хазарский шлем Велебрана обещал ему преимущество: в Сигвата в его варяжском шлеме с полумаской обзор был ограничен, но тут уж кто к чему привык. Зато словенам легко было отличить одного от другого: высокий остроконечный киевский шлем нельзя было спутать с более низким варяжским. У каждого был в руке меч, ножны они оставили внизу.

Едва дойдя до своего края площадки, Сигват развернулся и в тот же миг с коротким хриплым криком бросился в бой. В прыжке он широко размахнулся, метя якобы в голову, но вместо этого рубанул в ноги – Велебран едва успел бросить щит вниз. Сигват врезался в него, и от толчка коренастого, плотного тела противника Велебран едва не слетел с края площадки. Сигват понимал свои сильные стороны: если Велебран был моложе, то он – тяжелее.

Снизу донесся всплеск изумленных голосов. «Йотуна мать!» – вполголоса бросил Бер. Он твердо верил в победу Велебрана, но в этот миг в памяти мелькнуло: посадник Вестим тоже думал, что имеет перед Сигватом все преимущества, и все они думали, что Сигват сгинет в столкновении на Луге, однако тот вернулся победителем, а Вестима привезли вдове мертвым. Сигват не имел славы выдающегося бойца, но уж не заручился ли он какой-то особой помощью богов?

Однако Велебран, пошатнувшись, шагнул не назад, а вправо. Но Сигват не отступал; нанося удары, он теснил противника к краю площадки, давя всем весом и тесня противника щитом. Лишенный возможности размахнуться и нанести удар как положено, Велебран ударил его по шлему навершием рукояти меча. Отделанное тонким узором из серебра и золота, заостренное навершие годилось для этой цели. Глухо звякнуло железо, Сигват охнул и сделал шаг назад. На шлеме появилась вмятина. В ушах у него звенело, но сдаваться он и не думал.

Не дожидаясь, пока Сигват придет в себя, Велебран сам подался к нему и ударил; хрустнуло дерево щита под клинком, и Сигват отступил.

Но, как оказалось, намеренно.

Сверкнув под первыми лучами, клинок Сигват взмыл, описывая широкую дугу над куполом его варяжского шлема, а Велебран уже знал, что сейчас случится. Он еще только сливал щитом жестокий, нацеленный прямо в глаза удар, а ноги уже толкали тело вверх, сгибаясь в коленях, чтобы подбросить как можно выше. И вовремя – Сигват упал на колено, прикрывшись сверху щитом, а его меч, завершив полный круг, ударил вновь, уже над самой землей. Холодный ветерок от острой стали пронесся у Велебрана под ногами, будто дыхание Хель из-под земли. «Волчок» – прием опасный, и если бы не боярин Перезван, самолично обучавший отрока лет пятнадцать назад, остаться бы Велебу сейчас без ног.

Едва коснувшись земли, он с размаху врезал сверху по Сигватову щиту, и тот едва не раскололся пополам. Сигват перекатился в сторону и с ловкостью, какой от него никто не ожидал, вскочил на ноги. Теперь он сам старался оставить противника без щита, рубил быстро и мощно, не давая передышки ни себе, ни Велебу. Велеб не ожидал, что в такие годы и при таком плотном сложении Сигват может быть настолько проворен. Окажись здесь Тородд, он напомнил бы, что и Ветурлиди, отец Сигвата, и Фасти, его старший брат, были еще более полны, однако в бою сохраняли проворство до зрелых лет. Но Бер был слишком молод, чтобы помнить такое, и предупредить Велеба оказалось некому.

Под таким напором Велебран попятился, подошва башмака скользнула, нога сорвалась с края площадки на склон, покрытый влажной прошлогодней травой. Потеряв равновесие, Велебран упал на колени и так съехал на пару саженей вниз по склону.

Сигват прыгнул за ним, занося меч для последнего удара. Удар сверху обладал сокрушительной силой, и отразить его было бы очень трудно; и так занимая неустойчивое положение на довольно крутом склоне, Велебран не имел почти никакой надежды выдержать направленный сверху мощный удар и неизбежно был бы зарублен и опрокинут.

В один голос вскрикнули от ужаса внизу зрители, но никто из бойцов этого не услышал.

Широко размахнувшись, Сигват ударил, метя в плечо над правой ключицей. Он уже почти видел, как брызнут во все стороны звенья кольчуги и алые капли крови, уже подался вперед, чтобы пнуть раненого в лицо, опрокинуть и швырнуть вниз по склону, уже ширилась грудь, готовясь издать дикий победный вопль…

Велебран поймал лезвие на край своего порядком измочаленного щита. Удар был таким сильным, что напрочь отрубил часть доски и прошелся по кольчуге на груди. Не понимая, ранен он или нет, Велебран ударил в ответ, не примериваясь, снизу вверх от поясницы, и попал по опорной ноге Сигвата, на ладонь ниже колена. Кровь брызнула прямо ему в лицо, оросила шлем и шею.

Стоя выше по склону, Сигват имел немалое преимущество, но это же положение делало его уязвимым: он всем весом тела вынужденно опирался только на одну ногу. Ту самую, которую Велебран подрубил. Нога подломилась, и Сигват неловко сел на землю. Его глаза в прорезях шлема были вытаращены, рот широко раскрыт. И в этот распахнутый рот, обрамленный заплетенной в косички светлой бородой, как носили все мужчины в семье, Велеб всадил конец своего меча – таким движением, будто колол копьем. Рейнское лезвие прошло через язык, пробило гортань, шейные позвонки и остановилось, лишь упершись в бармицу шлема.

Тело от толчка опрокинулось на спину. Велебран с трудом поднялся, постоял, переводя дух, потом уперся коленом в грудь Сигвата и вытащил клинок, накрепко засевший в шейных позвонках. Изо рта покойного выплеснулась кровь, заливая бороду и растекаясь по жухлой траве на кургане.