Ее зовут Тень - Ксения Чайкова

— Пятый дом со стороны Закатной улицы, — и поспешно захлопнула двери.

Торин сбежал по ступеням крыльца на мостовую, нашел Закатную улицу и начал отсчитывать дома, на всякий случай повторив эту операцию три раза — в математике он был не силен. Пятый дом оказался небольшим уютным особнячком с просторным крыльцом с пологими ступенями, щегольской ярко-красной крышей и каменным фундаментом. Выходящее на реку окно второго этажа было открыто, ветер задумчиво трепал выбившуюся из него легкую тюлевую занавеску; казалось, возле ставен трепещет и рвется на волю привязанный к оконным рамам призрак.

Торин поднялся на крыльцо и, волнуясь, подергал шнурок, привязанный к язычку звонкого маленького колокольчика на входной двери. Потом еще и еще раз. Никто не отзывался, хотя поднятый графом трезвон мог бы разбудить и мертвого. Может, это дом не храны. ведь она всегда спала очень чутко и просыпалась от малейшего шороха.

И тут дверь распахнулась. На пороге предстала растрепанная, злая Тень в короткой ночной рубашке и хорошеньких бархатных тапочках с пушистыми помпонами на носках. В тонких пальцах храны слегка подрагивала огромная деревянная скалка. Торин невольно попятился. Поездка в Меритаун и остановки в недорогих гостиницах сделали его довольно осведомленным во многих житейских деталях, но граф и не подозревал, что скалки бывают таких чудовищных размеров. Тень сощурилась, потом, разглядев, кого принесло к ее порогу, прижала свое грозное оружие к груди, небрежно оперлась о дверной косяк и вздохнула:

— Привет, Торин. Зачем пожаловал?

За плечом девушки висел наскоро сотворенный сгусток огня, слегка кривоватый и кособокий, освещавший дрожащим оранжевым светом уютную обстановку небольшого холла — угловой диванчик, шкаф, две арки без створок, ведущие в другие комнаты, и широкую деревянную лестницу на второй этаж.

— Эй, Тень, все в порядке? Кто там? — раздался сверху мрачный мужской голос, и в круг света, шлепая по ступеням босыми пятками, вступил высокий мужчина в одних подштанниках, сжимающий в руках изящный полуторник с прихотливой гравировкой по лезвию. Над его головой с вопросительным щебетом вилась вонато.

Растерявшийся Торин попятился еще, едва не брякнувшись с крыльца. Он и не подумал, что храна, может быть, живет не одна. Ну с ее-то вкусом и чувством стиля она могла бы выбрать кого-нибудь помоложе и покрасивее! Довольно приятное лицо мужчины слева уродовали три широких, плохо заживших шрама от виска до уголка рта. Мускулистая грудь тоже хранила на себе многочисленные следы сражений и драк. Да и лет ему, судя по всему, было где-то в районе пятидесяти, ну во всяком случае, никак не меньше сорока. Нет, какой все-таки у женщин извращенный вкус!

— Не волнуйся, это клиент пожаловал, — спокойно отозвалась Тень, поворачивая к мужчине освещенное сгустком огня лицо и вновь становясь похожей на героиню театральной постановки в маске Противоположностей.

— А, тот самый, которого ты сегодня домой отвезла? — уточнил мужчина, опуская меч и лениво зевая.

— Именно, — подтвердила девушка, откладывая в сторону скалку и привычно водя кончиками пальцев по спине усевшейся к ней на плечо вонато. — Не беспокойся, не думаю, что он меня заколет своей рапирой — не тот это человек, чтобы явиться сводить счеты со своей бывшей телохранительницей.

Где-то хлопнула дверь, стукнул ставень, послышались неспешные шаркающие шаги, слегка заглушённые тихим бормотанием низкого женского голоса. Похоже, соседи Тени решили прогуляться перед сном.

— Так, Торин, а ну давай в дом! — тревожно оглядевшись, велела храна и, видя, что он медлит, цапнула графа за воротник камзола и одним рывком затащила внутрь. Захлопнув дверь, девушка прижалась к ней спиной и вздохнула: — Ну вот, теперь сплетен не оберемся.

— Почему? — удивился по-прежнему стоящий на лестнице мужчина.

— Соседи думают, что я чья-то дорогая содержанка, — легко отозвалась она. — И теперь ноги собьют в поисках моего покровителя, дабы сообщить ему, что я заявилась вечером с одним мужчиной, а ночью ко мне другой приехал. Ох, Торин, вечно от тебя одни проблемы! Так зачем пожаловал? Дома не сидится, что ли?

У Лорранского потемнело в глазах. Он посреди ночи крадучись, как вор, седлал коня, выбирался из поместья, час трясся в седле, ругался со стражниками, плутал по кривым, извилистым улочкам и беседовал с жабоподобной теткой только для того, чтобы пепел ьноволосая храна с глухой тоской в глубине темных глаз выставила его за порог и захлопнула дверь перед носом? А потом пошла в спальню, ту самую комнату с открытым окном и трепещущей на ветру шторой-призраком, и обняла этого жуткого, покрытого шрамами типа?

Торин, плохо соображая, что делает, выдернул из ножен изящную рапиру, с которой старался не расставаться со времени бегства из разваливающегося замка, и бросил ее к ногам стоящей возле двери Тени. Девушка получила отличное воспитание и должна знать, что означает этот жест аристократа и как на него следует ответить…

Мужчина присвистнул и, хмыкнув:

— Ну что ж, раз так, не буду вам мешать, — удалился на второй этаж, где вскоре демонстративно громко хлопнула дверь.

А Тень недоверчиво посмотрела сначала на лежащее у ее ног оружие, потом на мигом смутившегося Торина и слабо улыбнулась. А затем стряхнула правую тапочку и осторожно наступила на лезвие босой ногой. Торину показалось, что ему дали пощечину. Это ощущение не смягчил, а только усилил вид второй ноги девушки, тоже разутой и аккуратно поставленной рядом с правой. Оставалась только единственная надежда, что Тень просто плохо знает, как отвечать на подобное предложение руки и сердца от аристократа. Потому что босые ступни на лезвии меча, шпаги или рапиры, брошенной к ногам девушки, означали мягкий отказ и встречное предложение — остаться друзьями. Тень слегка покачнулась, заставив вонато на плече развернуть крылья и хлестнуть хвостом, потом осторожно переступила на пол и медленно опустилась на диванчик. Рапира так и осталась валяться на полу — храна слишком хорошо знала, что поднять ее означает согласие, и потому на всякий случай отошла подальше, дабы даже случайно не дотронуться рукой до лезвия или рукояти.

— Подними свое оружие и садись, Торин, — позвала она, взглядом указывая на лежащую на полу рапиру. — В ногах правды нет…

Кажется, она говорила еще что-то, убеждала не пороть горячку, не глупить и подумать как следует — разве пара она, храна без роду и племени, благороднорожденному? Униженный, оскорбленный, Торин уже ничего не слышал — просто стоял и смотрел на печальную пепельноволосую девушку, которая охраняла его, не щадя своей жизни, но так и не пожелала его полюбить. И как он мог подумать в первую встречу, что она заурядна и простовата? Теперь-то он видел, какие пушистые у нее волосы, какая нежная кожа, ласковая улыбка и бездонные, полные затаенного огня глаза. И вонато у нее прекрасная — грациозная, изящная, под стать хозяйке. Как повезло демону! Ее искренне любит самая красивая храна Сенаторны. И им, кажется, вовсе не нужен кто-то третий.

— Я всего лишь эпизод в твоей жизни, Торин, — пробился сквозь мрачные мысли графа тихий, умиротворяющий голос храны. — И вовсе не нужно делать этот эпизод всей жизнью. Тем более что у тебя, кажется, уже есть невеста, которую выбрал твой отец. Поверь, так будет лучше…