В объятиях Порфиры - Руслан де Хан

Сильно при сильно зажмурившись до ярких пятнышек под уставшими веками, я с болью прикинула давно забытые техники и с улыбкой обернулась к графу.

— Что же… тогда я должна перейти к самому интересному.

На камбузе корабля…

Забавно, но быстро успокоить нервы мне так и не удалось.

Руки покрывала нервная рябь, словно горло пропустило пару шотов, а голова уже пустилась в размышления о том, что Джей подумает обо мне невесть что.

— Строптивая сука, не иначе…

Глаза бездумно пялились в пустоту, пока сорванные ногти то и дело цеплялись за корни посечённых волос, а пятая точка работала на цистит, трусливо поджимая ножки и ненавидя себя за такую срамоту.

— Шлюха… проститутка…

Наконец Джей не выдержал и обернулся.

— Твой мотивирующий речитатив завораживает, конфетка, но отложи-ка эту свою сторону на потом, а сейчас метнись в подсобку и…

— Идиотка… Потаскуха…

— О… какой изысканный подбор слов. Я в восторге!

Поток ехидства отрезало, стоило полосонуть по козлятине острым взглядом, от которого аж помутнело в глазах, а ноздри в ярости раздувались в такт пылающим щекам.

— Ты!

Я ткнула пальцем в мальчишку, но стоило коснуться его кожи, как отпрянула и завизжала от стыда, гнева, страха…

От чего угодно, но только не от сожаления.

— Это всё ты! Извращенец! Животное!

Очень маленькая часть меня пыталась нашептать, что я была не права, но Джея это только забавляло, от чего любую вспышку совести ждали лишь крепкие фольклорные слова.

— Я же обещал приобщить тебя к Америке.

В его самодовольную ухмылку полетела пара тарелок, но…

Несмотря на избыток чувств, валивших, словно убегающее из кастрюли дрожжевое тесто, стрелочка кухонных часов всё равно холоднокровно отсчитывала время, а в голову вновь и вновь приходили обминать мою храбрость страх и отчаяние.

Какой бы не казалась оттянутой угроза, но звуки троллей и гоблинов уже доносились даже сквозь рёв мотора, буравя уши скрежетом резаков.

Мы были в западне…

— Не переживай, конфетка, и метнись в подсобку.

Таки оторвавшись от баллона с газом, Джей подошёл ко мне вплотную и приобняв за лихорадочно трясшиеся плечи, прижался лбом к моему.

— Корабль очень старый, так что здесь всё ещё стоит газовая плита. Не знаю получиться ли, но эту рухлядь взяли нарочно, чтобы нас не нашли, так что я вскрою баллоны, и останусь тут, пока ты не выплывешь.

Хотела бы я возмутиться… обругать мальчишку за то, что попала сюда только по его вине. Хотела бы сказать, что всё было его виной, ведь я просто хотела тихо доучиться и не умереть, но…

Джей дышал через силу, с болью проталкивая воздух в лёгкие через переломанные рёбра, но, несмотря на это, его усталый, удивительно нежный голос всё равно шептал мне какую-то неразборчивую ласковую чушь, а руки мягко обняли, и поглаживали по волосам.

— Я хочу устроить взрыв, однако, хоть и старый, но корабль выдержит, так что… уходи. Не думаю, что у шлюпок будут стеречь, так что…

В его объятиях мне вдруг стало так тепло, что я невольно почувствовала себя маленькой девочкой, которой всё ещё позволялось залезать папе на коленки и просто греться у него на груди. То прекрасное чувство, когда тебя не волновало ни собрание министров, ни железистый запах крови и отдушина испаряющегося спирта полевого лазарета.

В один миг исчез весь огромный мир, а остался только нежный аромат его кожи и нотки табака.

— Пройди в подсобку и посмотри, что там есть…

Мальчишка мягко потрепал меня по щеке.

— Ну хватит хныкать, конфетка… это же не прощание.

Размазав мои слёзы большими пальцами, Джей сдержал подрагивавшие уголки с трудом натянутой улыбки и вернулся к плите, сняв электрозапал и откручивая баллон, а я пристыженно взяла себя в руки и с опаской заглянула в очередную коморку.

Как ни странно, с побега с палубы прошло всего пять минут. На это указывали только беспощадно тикающие стрелки, но мысленно я успела постареть едва ли не на год.

— Что… же… тут может…?

С потрескиванием приоткрыв дверь, и не нащупав выключателя, я шмыгнула внутрь, едва не взвизгнув, когда под ногами заскрипели ржавые пластины.

— Ничего… не…

От темноты эта коморка напоминала склеп, где вот-вот восстанет замковая нежить, а в нос ударил амбре морской соли и рыбы, но стоило попятиться к двери, как неожиданно заморгала лампочка, и только в её свете до меня дошло, что в этой комнатке чертовски холодно.

— Погодите-ка…

Облачко пара улетучилось, едва коснулось яркого пучка моего нагрудного фонарика, а с кончика носа покатились влажные дорожки. Зубы стучали всё чаще и чаще, но стоило поймать мысль, как неожиданно, словно глубоководный удильщик, замаячил обманчиво тёплый огонёк надежды.

— Это же рыболовецкий корабль… старый… значит, тут… должно быть…

Подоткнув тяжеленный ящик, и едва не прилипнув пальцами к его обжигающе холодной стенке, я кое-как забралась на него сверху и, поправив лампочку, смогла осмотреться.

— И как я сразу не поняла!?

Стоило свету растечься по потолку и стенам, как в тёмном уголке показались, уходящие вдаль и теряющиеся в сумраке, ряды рефрижераторов от которых обильно расползалась изморозь.

— Если это для заморозки рыбы, то…!

Словно маленький первопроходец, я с детским трепетом спрыгнула с ящика и, едва не шлёпнувшись с тройку раз, на трясущихся поджилках добежала до чуда техники.

— Сжиженный кислород!? Такие ещё используют?

Хотела я было подивиться отсталости колоний, но кости поскрипывали, будто от погружения с аквалангом на добрых сто метров в пучину балтийского моря.

— Нужно… выбираться…

Увидев меня, Джей спрыгнул со стола, где забивал полотенца в вентиляцию, и, несмотря на сорвавшийся с губ стон боли, поспешно подбежал ко мне и обнял.

— Я уже стал волноваться…

Скрежет гоблинов резал уши, но в голове уже родился план.

— Давай…

Не отрываясь от