Россия в современном мире - Евгений Примаков

Инфляция в России, к сожалению, существует постоянно. И когда растет экономика, и когда она находится в кризисном состоянии, изменяется, и то не очень значительно, лишь инфляционный процент. Стремление не допустить галопирующей инфляции, безусловно, вызывает одобрение, особенно в условиях наблюдаемого и, можно сказать, осязаемого роста цен, который, по словам видного эксперта Николая Вардуля, «стал еще более социально агрессивным»[184]. Одной из основных причин этого является засилье монополий, определяющих структуру нашей экономики и во многом неоправданный рост цен.

С «грузом», с которым Россия вступила в кризис, связаны масштабы (худшее положение в «двадцатке») и длительность выхода страны из кризисной полосы. Следует подчеркнуть, что «запас прочности» в России, накопленный за счет доходов от высоких мировых цен на нефть, оказался равен только полугоду. Наибольший спад производства произошел к концу 2008 года в отраслях обрабатывающей промышленности, особенно в машиностроении. Без Резервного фонда было бы еще хуже, но это факт, что накопленные средства от экспорта нефти не смогли избавить Россию от столь тяжелых последствий мирового экономического кризиса.

Одним из самых негативных результатов предкризисной экономической модели стала хроническая нехватка инвестиций. Их совокупный объем к ВВП составляет менее 20 процентов. По словам А. Л. Кудрина, «для бурного роста этого маловато». Но дело даже не в «бурном росте». Из-за нехватки инвестиций мы не только попали в непозволительную зависимость от притока иностранного капитала, но и от импорта потребительских товаров, машин и оборудования. В ежегодном объеме закупаемых российскими предпринимателями станков доля отечественных составляет не более 1 процента. И не случайно, что нового машинного оборудования у нас производится в 80 раз меньше, чем в Японии, в 30 раз меньше, чем в Китае.

«Без колоссальных инвестиций невозможно решить проблему модернизации структуры экономики, – справедливо утверждает академик А. Г. Аганбегян. – В экспорте страны удельный вес топлива, сырья и материалов с 90 % предстоит сократить хотя бы до 50 %, соответственно подняв долю готовой продукции с 10 до 50 %, а в ней повысить удельный вес технологических и инновационных продуктов и услуг с 2 % (70-е место в мире) до 15–20 %»[185]. Думает ли о решении этой задачи Минфин, который гордится тем, что удается разместить доходы, полученные за счет высоких мировых цен на нефть, в надежные зарубежные ценные бумаги, дающие аж 3 процента прибыли?

Конкуренция за инвестиции, за технологии, за информацию – основа экономической борьбы в XXI веке. И мы эту борьбу пока проигрываем, хотя можно констатировать, что общая картина инвестиционного климата в России более или менее благоприятная. У нас низкий внешний долг и относительно неплохая финансовая ситуация. Наше законодательство, в том числе гражданское, в основном соответствует современным мировым образцам. У нас низкие подоходный налог, налоги на землю и имущество; квалифицированные и относительно недорогие инженерные и рабочие кадры; обилие природных ресурсов. Наконец, у нас законом гарантирована репатриация капиталов и прибыли.

Однако ряд нерешенных проблем девальвирует перечисленные выше достоинства. Пожалуй, главная из них – чудовищный уровень коррупции, которая проявляется повсеместно – и в практике государственных заказов и торгов, и в рисках необоснованных претензий со стороны проверяющих органов, и в фаворитизме государственных служащих, «опекающих» те компании, которые могут быть конкурентами потенциальных инвесторов, и т. д. Способствует такому размаху коррупции тот факт, что в России инвестор сталкивается с необходимостью получения десятков разрешений, особенно при инвестировании в новые объекты и в реконструкцию существующих производственных мощностей.

Не улучшает инвестиционный климат в России отсутствие достаточного количества налоговых льгот, особенно для инвесторов, вкладывающих средства в высокотехнологичные отрасли. В других странах – от Китая до малых европейских стран – налоговая и инфраструктурная поддержка инноваторов несопоставимо значительнее. Сказываются у нас и быстро растущие тарифы на электроэнергию, и дороговизна с подключением инвестиционных объектов к инженерным сетям и системам жизнеобеспечения, и высокие процентные ставки по кредитам в российских банках – в 5, а то и в 10 раз большие, чем для аналогичных инвестиций за рубежом. Этот список, к сожалению, может быть продолжен. Все это свидетельствует о том, что мы должны радикально улучшить инвестиционный климат России.

Не обойду и такой острой проблемы: победа в международной конкуренции за инвестиции и появление новых предприятий более важны, чем пирровы победы в судах над отдельными компаниями, обвиняемыми в невыплате налогов.

Законно, что противоречия вокруг вопроса о сохранении или отказе от докризисной модели российской экономики становятся все очевиднее. В Женеве в ноябре 2010 года состоялся неформальный разговор министра экономического развития Э. С. Набиуллиной с небольшой группой российских журналистов. В отличие от министра финансов она совершенно справедливо сказала, что главной проблемой для страны является не дефицит бюджета («бюджетные риски известны, но они управляемы»), а инвестиционный спрос. «Без стимулирующей роли налоговой системы, – добавила Набиуллина, – инвестиции по-прежнему будут вкладываться только в энергетические сектора и отрасли, связанные с потребительским спросом, то есть дающие быструю отдачу. А нам нужны еще и „умные инвестиции“ в инновации. Иначе никакой модернизации в России никогда не будет»[186].

В результате антикризисной политики удалось не допустить социальных взрывов, серьезной социальной дестабилизации. Это – сверхважный итог. Но они не свидетельствуют о пригодности той экономической модели, которая была до кризиса и ныне существует в России. В апреле 2010 года Росстат впервые привел сводку о положении России в 1992–2008 годах. Фактически это итог 16 лет предкризисного развития страны через реформу экономики. Очевидно, следует вдуматься не только в успехи и завоевания, но и в негативные черты этого итога. Население России сократилось на 6 млн человек. При росте среднего уровня жизни населения усилилось его расслоение по доходам – отношение доходов 10 процентов самых богатых и самых бедных возросло в 2 раза и достигло 17 (по экспертным оценкам, этот коэффициент намного выше). Почти в 2 раза сократилось число дошкольных учреждений. На 70 процентов выросло число государственных чиновников. В самом начале 2011 года президент Д. А. Медведев подписал указ о 20-процентном снижении числа чиновников, что улучшит ситуацию, но намного ли? С 1992 по 2008 год на 40 процентов сократилось число организаций, выполняющих научные исследования. Число сотрудников в них уменьшилось на 50 процентов (в то же время в 3 раза возросло количество защищенных диссертаций). С 7,5 до 13,5 процента увеличились полностью изношенные основные фонды предприятий. Россия окончательно села на сырьевую иглу.