Утраченное Просвещение. Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана - Стивен Фредерик Старр

Этому мирному периоду не суждено было продлиться долго. Смерть Абу Хасана Мамуна в 1009 году привела к водовороту событий, которые в конце концов уничтожили ученый мир, тщательно создаваемый хорезмшахами. Их династию свергли, Гургандж разграбили, жизнь Ибн Сины и Бируни превратилась в хаос. Движущей силой этой драмы стал жестокий Махмуд Газневи, «кот с острыми когтями», который выжидал, пока «мыши» играли в свои интеллектуальные игры при дворе Мамунидах».

Абу Аббас Мамун стал шахом Хорезма после смерти своего брата в 1009 году. Как его отец и брат, Абу Аббас был хорошо образован и был приверженцем культуры. Он принимал меры, чтобы академия могла функционировать практически без изменений. Бируни восхвалял его как «ученого, блестящего и непоколебимого в государственных делах», но продолжил обвинением в следовании наивной и саморазрушительной политике[801]. Фактически Абу Аббас немногое сделал для укрепления экономики и безопасности своего государства, а также был излишне расточительным. Основная стратегия, которой он придерживался, – выиграть время.

Это стало очевидным во время церемонии назначения его правителем. Махмуд Газневи отправил свои поздравления, а также передал предложение, чтобы одна из его сестер стала женой нового правителя Хорезма. Абу Аббас откладывал решение в течение пяти лет, по прошествии которых все же согласился, что свидетельствовало об ослаблении его власти. Во время церемонии халиф Багдада пожаловал Аббасу почетный титул «Око державы и украшение мусульманской общины»[802]. Боясь, что Махмуд истолкует принятие этой почести как притязание на самоуправление, Абу Аббас Мамун отправил посланника, который должен был перехватить свиту халифа по пути и тихо привезти документ и одежды обратно в Гургандж. Для этой деликатной миссии он выбрал Бируни. Махмуд, наверное, улыбнулся, узнав об этой уловке Абу Аббаса.

Во время или вскоре после церемонии Махмуд сделал третий, более угрожающий шаг. В саркастичном письме Махмуд писал Аббасу, что он прослышал о выдающихся ученых и теологах при дворе Гурганджа, и попросил Абу Аббаса «поделиться гениями»: отправить Ибн Сину и группу других ученых в Газни[803]. Было очевидно, что Махмуд не имел в виду краткосрочный неофициальный визит. На самом деле он требовал, чтобы Мамун закрыл академию и отправил своих ученых ко двору Махмуда.

Согласно словам современника тех дней, историка из Самарканда Низами Арузи, Абу Аббас созвал ученых и сказал: «Махмуд всесилен. У него большое войско, он захватил Хорасан и Хиндустан и теперь думает о захвате Ирака. И я не могу ослушаться его приказа и повеление его не обратить к действию. Что вы на это скажете?»[804] Однажды Ибн Сине уже пришлось покинуть дом из-за тюркских захватчиков, и теперь он предвидел жизнь в стане врага. Он и Масихи отказались. Они незамедлительно покинули город, направившись в пустынную западную часть Гурганджа пешком, без каравана. Бируни и другие ученые были настроены так же пессимистично, но они предпочли остаться в Гургандже. Шах Хорезма пытался откупиться от Махмуда, отправив к нему других ученых, но Махмуд оказался непреклонен.

Когда Махмуд узнал о поступке Ибн Сины, то отправил письма наместникам по всему региону с приказом заключить его под стражу и даже требуя его голову[805]. Но благодаря своей проницательности Ибн Сина смог избежать встречи с преследователями. После ряда неприятных событий, которые по-разному описываются средневековыми писателями, Ибн Сина добрался до Горгана возле Каспийского моря – того самого места, где и Бируни провел шесть лет. К счастью, ученый смог сохранить многотомные заметки и записи и вскоре посвятил все свое время созданию своего известного труда по медицине. Его коллега Масихи не пережил превратностей пути и погиб во время песчаной бури в пустыне, так и не добравшись до Хорасана.

Шедевр Ибн Сины «Канон врачебной науки» не появился «из ничего». Несмотря на то, что этот труд признан вершиной исламской медицины, до него уже были издания, на основе которых сформировались его форма и содержание. Мы уже говорили о том, что род Бармакидов поддерживал медицинские исследования в Багдаде, что в Мерве и Нишапуре развивались сильные медицинские центры, в период взросления Ибн Сины в Бухаре существовало целое сообщество медиков-практиков[806]. В Балхе, Самарканде и Гургандже работали многие ученые.

У представителей поколения Ибн Сины фокус сместился от индивидуальных диагнозов и методов лечения к систематизации медицины в целом. Центральной фигурой в выполнении этой задачи стал Мухаммед ибн Закария ар-Рази, обучавшийся в Мерве врач из Рея – города, руины которого находятся возле современного Тегерана. Ар-Рази, как говорили современники, считал Сократа своим имамом[807]. Он не сомневался в том, что разум является лучшим инструментом для получения знаний, поэтому рекомендовал «душевное врачевание», которое очищает ум от всех непостижимых страстей, в том числе от веры[808]. Он просто засыпал публику трактатами на такие темы, как «Один врач не может лечить все болезни» и «Почему люди предпочитают знахарей и шарлатанов профессиональным врачам»[809]. Чтобы никто не извратил смысл его подхода, ар-Рази начал свою работу с главы «Неизбежность смерти».

Ар-Рази был глубоко убежденным клиницистом. Его труды об оспе и кори претерпели не менее сорока изданий только в Европе с 1475 по 1866 год. Он также был экспериментатором и первым ученым, начавшим исследовательскую деятельность с постоянным контролем в том виде, какой мы считаем обычным сегодня. Рассудительность Рази особенно очевидна в его комментариях о мошеннических методах лечения: «Поскольку многие злые люди лгут о свойствах (лекарств), будет полезно не оставлять эти заявления в разрозненном виде, а собирать и записывать их. …Мы не должны принимать какое-либо свойство (лекарства) как истинное до тех пор, пока оно не будет исследовано и опробовано»[810]. Он даже проводил эксперименты на себе, делая подробные записи о самодиагностике и лечении лихорадки или опухших тестикул[811].