Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро

В 1842 г. состоялся долгожданный первый выпуск[1446]. В 1851 г. открылся оборудованный иппологический кабинет, где преподавал выдающийся ипполог академик А. Ф. Миддендорф (в 1851–1855 гг.). Кабинет получил широкую известность, в числе посетителей были великие князья Романовы[1447].

В конечном счете Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров приобрела репутацию серьезной строевой школы, которая давала стране отлично подготовленных кавалеристов.

В один год со Школой гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров был учрежден Образцовый кавалерийский полк, расквартированный в Павловске. Целью учреждения было введение в армейской кавалерии «однообразных правил… а также обмундирования, амуниции, седлания и ковки лошадей и для подготовки учителей по всем предметам… кавалерийского образования»[1448]. Полк не был военно-учебным заведением, но фактически представлял собой еще одну кавалерийскую школу.

Штат полка в составе 4 эскадронов был утвержден в 1829 г.[1449] Полк формировался из 15 кавалерийских дивизий, каждая дивизия давала взвод. Взводы сводились в команды по родам кавалерии: кирасирской, драгунской, конно-егерской, гусарской и уланской (личный состав созданного в 1826 г. для наблюдения за внутренним порядком Отдельного корпуса жандармов для обучения кавалерийской службе прикомандировывался не к Образцовому полку, а к состоящему при гвардейском корпусе Лейб-гвардии полевому жандармскому эскадрону, сформированному из нижних чинов гвардейской кавалерии)[1450]. Численность постоянных кадров полка составляла 209 нижних чинов, переменных — 465.

В 1834 г. к полку был присоединен Учебный эскадрон. С этого же года сюда на полгода перед производством в офицеры кавалерии прикомандировывались юнкера кадетских (в том числе губернских) корпусов и Дворянского полка, для ознакомления с правилами кавалерийской службы и обучения верховой езде[1451]. Им назначались учебные «доброезжие» лошади.

В Дворянском полку, который продолжил выпуск в кавалерию и после упразднения эскадрона[1452], с 1829 г. обучались горцы сформированного годом ранее Лейб-гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона Собственного Его Императорского Величества конвоя. В 1830 г. в Дворянский полк, Александровский, Павловский и 2‐й кадетский корпуса для обучения прибыло 40 горцев, в 1834 г. — еще 70; в дальнейшем количество воспитанников из кавказских (а с 1835 г. и закавказских) народов возрастало. Юнкера-горцы, за исключением определяющихся в Кавказско-Горский полуэскадрон, зачислялись по кавалерии[1453].

На время лагерных сборов из горцев составлялся особый взвод под Петергофом (в отсутствие собственных, на придворных разгонных лошадях). Лагерные учения они проводили «на свой манер» — с лихой ездой, лавой (особым порядком атаки) и джигитовкой «с пальбой из ружей и пистолетов»[1454], т. е. стрельбой с коня. Юнкера Кавказско-Горского полуэскадрона непродолжительное время были в составе конных ординарцев императора; затем эта практика была отменена, так как они не имели собственных лошадей и оружия[1455].

Казаки отрабатывали на учениях еще и шашечные приемы[1456]. В казачьих заведениях материальная база также оставляла желать лучшего: так, при омском училище с 1826 г. состоял собственный берейтор, но лошади все еще предоставлялись из полков. Из учебных пособий в конце 1830‐х гг. здесь были только перевод с французского «Карманной книжки о службе легкой кавалерии в поле» П. Х. Граббе (1833), журнальная статья «Об организации конной кавалерии» и записки из Школы гвардейских подпрапорщиков[1457].