Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Пером и шпагой - Валентин Пикуль

Пером и шпагой - Валентин Пикуль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 104 105 106 107 108 109 110 111 112 ... 119
Перейти на страницу:

Так писал он. И — кому? Людовику — распутнейшему из королей.

Это был опять вызов. Де Еон дразнил короля, как дразнят собак, сидящих на цепи. Собака рвется, но укусить не может.

* * *

Старый король выходил в старый сад. Юные красавицы склонялись перед ним, и он похотливо (более по привычке, нежели по надобности) отпячивал толстую нижнюю губу. Слова же, которые произносил при этом король, закреплены в истории.

— Как прелестны… Но к чему их так много в Версале? — удивлялся Людовик. — Король Франции уже давно стар, и одной женщины ему вполне хватает…

С лицом сизого цвета, расслабленный и сонный от разврата, брел король к графине Дюбарри, ставил на огонь камина кофе для последней своей фаворитки. Все понемногу забывалось. Даже Семилетняя война, Елизавета и Фридрих… Ах, этот старый Фриц, вот был безобразник смолоду! Кстати, как же он называл его любовные увлечения? «Котильонами…» Какой дивный танец прошлого!

— Эй ты, недотепа! — орала на короля мадам Дюбарри. — Смотри, черт слепой, твой кофе опять убежал в пламя… Что ты вспоминаешь там и хихикаешь? Рыбьи кости давно сгнили в земле…

Когда Помпадур была жива, ее звали «рыбешкой», теперь она стала «рыбьими костями». А вскоре до де Еона дошли слухи, что Дюбарри имеет к нему какой-то особый интерес. Это очень плохо, когда тобою начинают интересоваться, как диковинкой. И все забыли во Франции: его миссию в Петербурге, его скачку от Вены, мирный трактат и три раны.

Осталось только одно — любопытство:

— Оставьте меня, люди… Мне совестно — за вас! У короля наступила дряблость мысли и страсти. Началось царство Дюбарри, и Людовик был от нее без ума. Он так нахваливал ее везде, что смелый герцог Айен однажды не выдержал.

— Ах, ваше величество, — сказал он королю, — сразу видно, что до мадам Дюбарри вы не имели дела с уличными потаскухами!

Но даже Дюбарри, этой уличной потаскухе, был противен зловонный осклизлый старик. На одну ночь вместо себя она прислала королю дочь плотника. Людовик заразился от нее оспой и умирал, брошенный всеми. Словно испуганные ночные птицы, разлетелись из Версаля метрессы; опустел страшный «Олений парк». И никто — никто! — не захотел видеть своего короля; только три его дочери (Ворона, Швабра и Тряпка) ухаживали за умирающим.

Ни души, — Людовик исповедовал свои грехи в тишине…

Он умер, и на окне его спальни загорелась одинокая свеча.

Таков обычай Бурбонов: свеча на окне — кончилось старое царствование. Но свеча эта еще не успела разгореться, как в галереях дворца раздался неровный гул и топот.

И внук покойного, уже ставший Людовиком XVI, воскликнул:

— Боже мой, теперь я самый несчастный человек на свете!

А его жена, Мария-Антуанетта, с плачем произнесла слова, которым суждено стать словами историческими:

— Я королева.., а меня ничему никогда не учили! Топот придворных приближался к их комнатам. Работая локтями, обрывая шлейфы платьев, сталкиваясь в дверях, толпа царедворцев спешила упасть к ногам новых светил:

— Король умер — да здравствует король! Но простой Париж встретил смерть Людовика XV крика vin радости, и тут же, на улицах, была сложена песня:

Трепещите, воры и куртизанки, — Ваш папаша отдал концы…

Граф Брольи представил новому королю (который ничего так не любил, как чинить испорченные замки) полный и всесторонний отчет о «секретах» в политике его дедушки. Людовик XVI, этот коронованный слесарь, распорядился навсегда уничтожить «секрет».

Но вот вопрос: куда деть целую армию тайных агентов, разбросанную по всему миру? Стали думать.

— Дайте им пенсию, — сказал король, — и пошлите их всех к дьяволу!

Все были довольны таким решением, но…

— Что там еще? — недовольно спросил молодой король.

— Ваше величество, мы совсем забыли о кавалерше де Еон, которая поганой мушкой сидит на лице ваших дивных начинаний!

* * *

Маленькое самостоятельное государство требовало признания своих прав на гражданство, и король был вынужден отправить к шевалье свое посольство.

Маркиз Прюнево, глава этой миссии, доказывал де Еону:

— Все уже довольны судьбой. Осталось только решить с вами. Король прощает вам все ваши удивительные метаморфозы. Только верните нам все документы, прекратите дерзить министрам. А также избегайте мест, где вас могут встретить лица из семейства Герши… При этих условиях приезжайте на родину.

Они пробеседовали полгода (!), после чего Прюнево не выдержал и уехал в Париж, где заявил:

— Он остался неумолим.

— Постойте.., он или она? Неумолим или неумолима?

— Она неумолима.

— Вот так и надобно говорить впредь о де Еоне! О переодевании кавалера в женский наряд существует несколько версий, каждую из которых с одинаковым успехом можно и принять на веру и с таким же успехом отбросить. Совершенно непонятно, почему с такой настойчивостью Версаль домогался видеть де Еона именно женщиной, непременно в женском наряде. Никакие доводы рассудка в этом случае не применимы. Очевидно, сцепление интриг и обстоятельств было уже в то время настолько сложно и запутано, что даже современники де Еона не всегда могли определить мотивы, по которым де Еон стал «женщиной».

В Париже было решено отправить к де Еону еще одно посольство. Министр обратил внимание на подающего большие надежды капитана Помареля. Бедный молодой человек как следует расспросил дорогу до Лондона, на всякий случай причастился, и скоро пакетбот выплеснул его в устье Темзы.

Всю дорогу, жестоко страдая от качки, Помарель думал и взвешивал. Конечно, кавалерша де Еон уже старовата для молодого капитана. Но астрономический счет долгов, сделанных ею в цветущей молодости, настраивал душу Помареля на любовный лад. «Король добр, — ликующе размышлял Помарель.

— И что ему стоит оплатить старые долги? А потом она, может быть, скоро помрет, и я сразу стану богатым вдовцом. И женюсь тогда на молоденькой — по вкусу моих благородных родителей…» С такими-то вот самыми скромнейшими желаниями капитан Помарель с ходу опустился на колени перед капитаном де Еоном.

— Что может воспрепятствовать нашему союзу? — певуче услаждал он кавалера. — Мы даже равны в чинах, — убеждал Помарель, — а это равенство само по себе уже послужит залогом счастья и согласия… Не будьте жестоки!

Де Еон ответил на это вполне серьезно — без шуток:

— А вы смелый офицер, Помарель; так и надо седлать свою судьбу для бешеной скачки в жизни. Но.., мои годы!

— Вы так милы.., так нравитесь мне!

— Да, мои годы и мой несносный характер, — продолжал де Еон. — Боюсь, что эти качества расстроят нашу связь в самом начале… Поверьте: я не единственная женщина, Помарель, которую вы встретите в своей жизни. Встаньте. Вы меня не обрадовали, а.., потрясли, капитан!

1 ... 104 105 106 107 108 109 110 111 112 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?