Время Культуры - Ирина Исааковна Чайковская

(соответственно субординации, от лидера к министру — а от него к «исполнителям») по всей стране собирают тысячеголосный (хорошо, не тысячеголовый!) детский хор для открытия Олимпиады в Сочи.

Александр Васильевич Свешников

Собрали, спели, Гергиев отдирижировал — и что теперь? Оказывается, дан толчок развитию хорового движения. Тошноту вызывает кадр, где начальственная дама министр Голодец сообщает с кафедры: «Нам удалось изменить менталитет. Сейчас правительственные концерты включают хоровое пение».

Впору за голову схватиться! Неужто министру с командой и вправду удалось то, что даже врагам не удается, — сломать менталитет народа? И стоило ли так напрягаться — ради хорового пения, дела, народу присущего с древнейших времен?!

Что до правительственных концертов, то подозреваю, что министр Голодец была слишком юна в годы, когда на каждом правительственном концерте звучал, как правило, детский хор, но часто выступали и взрослые — Краснознаменный Ансамбль, Юрловская капелла или Государственный народный хор им. Свешникова. Мы, локтевцы (Ансамбль Локтева при Московском Дворце пионеров), перебывали на десятках таких концертов в Большом Кремлевском Дворце, дворце Съездов, в Доме Союзов…

Посмотришь такие фильмы — и покажется, что все забыто, что прошлое замуровано и до него не докопаешься. Но оно было, все что происходит сегодня, лишь продолжение старого, незаслуженно и глупо забытого. Слышала ли Ольга Голодец про казацкий хор Сергея Жарова, сформированный из разбитых красными частей, оказавшихся за границей? Этот хор высоко вознес планку российского хорового пения, давал концерты в лучших залах, вызывал аншлаги. Записей не так много. Но они остались — слава заграничной технике! Хор звучит необычно, мужской с низкими басами, он поражает высоким фальцетным пением верхних голосов и подголосков. Такого сейчас просто нет.

Владимир Сергеевич Локтев

А вот записи хора Свешникова я слышала в Италии… на лекции, устроенной в университете. Она посвящалась русским народным песням. Вы не знали, что народная русская песня пользуется в Италии любовью? Профессор давал послушать аудитории то одну, то другую народную песню. Сидевшая рядом со мной итальянка видела, что мои губы шевелятся, я подпевала свешниковцам.

Дошла очередь и до мощной «Волги-матушки» (Ой ты, степь широкая, степь раздольная, ой ты, Волга-матушка, Волга вольная). Эта запись была хорошо знакома итальянцам по фильму Пазолини «Евангелие от Матфея». Характерно, что фонограмма фильма, включавшая в себя музыкальный фольклор всех народов, в сцене Голгофы давала именно это поразительное хоровое исполнение, где в кульминационном куплете хор звучит как вселенский орган.

Но хватит говорить об общем, позвольте сказать несколько слов о коллективе, в котором мы с сестрой пели с 9 до 17 лет. Говорю о Локтевском ансамбле песни и пляски при Московском городском Дворце пионеров. Владимир Сергеевич Локтев был создателем, руководителем и душой своего Ансамбля. Он умер в 57 лет — от болезни сердца, и мы могли только догадываться о том, что так травит, так разъедает жизнь этого светлейшего и добрейшего человека.

С нашей мамой, сопровождавшей нас на занятия — а дорога в один конец занимала у нас 1,5–2 часа, — Владимир Сергеевич иногда делился своей болью. Локтева хотели лишить права считаться основателем его детища. В 1941 году, студентом Московской Консерватории, комиссованным из ополчения из-за открывшегося кровохарканья, он собрал в Доме пионеров в переулке Стопани (рядом с Чистыми прудами!) оставшихся в Москве детишек, начал с ними заниматься, потом новорожденный хор стал выступать на фронте, в госпиталях… В конце войны всем хористам вместе с их руководителем были вручены медали «За оборону Москвы».

Начальники же говорили другое. Якобы коллектив был создан еще в 1937 году Александровым, потом продолжен Соколовым, а Локтев здесь сбоку припека. В 1987 году, уже после смерти Владимира Сергеевича, его лукавый преемник Алексей Сергеевич Ильин решил устроить празднование 50-летия Ансамбля имени Локтева.

Помню тогдашнее возмущение многих бывших локтевцев, ведь получалось, по Ильину, что совсем не Локтев создал наш Ансамбль. Это было предательство памяти Владимира Сергеевича. Для чего это делалось? Не для того ли, чтобы к юбилею получить какие-то награды? У Александра Александрова был его Краснознаменный Ансамбль, Владислав Соколов возглавлял академический детский хор Института художественного воспитания.

Я далеко не уверена, что этим уважаемым людям так уж хотелось получить лавры основателей локтевского Ансамбля. Наша с сестрой статья в «Комсомолке» называлась «Мы — локтевцы» и отстаивала приоритет Владимира Сергеевича. На концерте памяти Локтева, собравшем выпускников Ансамбля, Ильин ехидно и зло говорил о нас с сестрой как о «кандидатах наук», желающих сорвать готовящийся «юбилей». Так мы тогда и не спели песню, посвященную Локтеву:

Мы в глазах его читалиДоброту и озорство. Мы потом таких искали — Не нашли ни одного. Эти песенностъ и струнностьНе дают покоя нам. Окликаем нашу юность —

Откликается Ансамбль…

Да, Ансамбль. Собственно, это и был Владимир Сергеевич — высокий, очень худой человек с необыкновенно добрым подвижным лицом и улыбкой, озаряющей не только это лицо, но и мир вокруг.

Локтев дирижирует Детским хором

Как мало сейчас «добрых людей»!

Виктор Сергеевич Попов

Ушел из оборота этот эпитет, определяющий коренное человеческое качество, недаром в сказках постоянное обращение «добрый человек», «добрый молодец».

Сейчас все больше «умный», «деловой», «энергичный», «обеспеченный».

Локтев был добрый. Он был добр к детям, он их любил. Однажды мальчишка из Ансамбля во время поездки на Дальний Восток унес с японской выставки авторучку. Думал — не увидят. Но увидели. Скандал! Международный! Провели собрание, хористы «воришку» осудили.

Мальчишка практически остался один, все от него отворачивались. Хорошо помню, как в эти дни с ним все время ходил Владимир Сергеевич. Они о чем-то Виктор Сергеевич Попов разговаривали, что-то обсуждали. Тогда это было непонятно, сейчас я понимаю:

Локтев парнишку жалел, видел, как безудержно тому захотелось иметь классную японскую авторучку — пофорсить дома перед девчонками!

В нашей с сестрой судьбе Владимир Сергеевич сыграл огромную роль. Он услышал нас на городской эстафете искусств, пригласил в Ансамбль, потом поручил солировать в одной из лучших своих песен «Родная страна» на слова Ольги Высоцкой. Узнав, что я пытаюсь писать стихи, тут же побежал к преподавательнице поэтического кружка Кудряшевой — и отрекомендовал меня ей. Я стала (правда, ненадолго) членом замечательного поэтического кружка Дворца пионеров, вырастившего такую поэтессу, как Ольга Седакова.

Эту мою «способность» Владимир Сергеевич не забывал, постоянно просил сочинить слова то к одной, то к другой мелодии. В итоге слова