Север - Луи-Фердинанд Селин

– Как ты там?

– Да никак!.. совсем никак!

Вот сомнамбула, иначе не скажешь… привык там у себя на улице Лепик входить в роли, забывая обо всем на свете… совсем никак… он отключился… опять воображает себя на сцене… надо его встряхнуть…

– Подъем!

Он не возражает… идет за мной… hep! hep! это нас… Крахт… он уже получил ответ!.. правда, до Моорсбурга те так и не добрались!.. по дороге встретили капитана, который был уже в курсе… да!.. в курсе всего!.. капитана, командира гарнизона… более того, с письменным приказом на руках… «всем оставаться в своих комнатах, никуда не уезжать, ни под каким предлогом, к мертвецам не притрагиваться»… вот те на! мы же к ним притрагивались, да еще как! начнется следствие, нам не сдобровать!.. это вполне в европейском духе: к мертвым не притрагиваться!.. живому – прямо в харю! пожалуйста!.. главное, чтобы еще дышал: без проблем! а если уже не дышит? пиши пропало! это страшное преступление!.. и, судя по всему, наш случай подпадал именно под эту гнусную формулировку… надо было срочно делать ноги… но куда? в каком направлении?… и каким образом?… вы знаете, я человек сообразительный, но те-то тоже, наверное, не дураки., тоже, вероятно, кое-что предусмотрели? уж предусмотрели, можно не сомневаться!

– Мне как-то не по себе, Фердина!

На сей раз я вынужден повторить вслед за ним:

– И мне не по себе!

И Лили тоже… «не по себе»!.. ладно, утро вечера мудренее!.. мы так и засыпаем, сидя на ступенях… под разрывы бомб на юге… точнее, на юго-востоке… не слишком громкие… но достаточно регулярные… для сна в самый раз… брум!.. не слишком громко… и ритмично…

* * *

Стоит вам углубиться в работу, как окружающие сразу же решают для себя: черт возьми, пора!.. и набрасываются, разоряют, разрушают все, что вы сделали!.. обычно они вообще ни хрена не делают, а только кривляются и изрекают всякие пошлости… а тут предоставляется такая великолепная возможность нагадить: разрушить ваш двадцатилетний труд, похоронить все ваши произведения! понаблюдайте как-нибудь за ними в течение дня: они жрут, рыгают, квасят, просят погадать им на картах, рассматривают свои ширинки, посылают друг другу цветы, а потом – оп! в машину! и опять в ресторанчик! за черной икрой!.. а стоит вам на минуту отлучиться, как, вернувшись, вы обнаруживаете, что на вашей строительной площадке все перевернуто вверх дном: балки, кирпичи, балконы, арки, фасад, задворки – все в полном беспорядке! что за кавардак!.. жизнерадостные говорящие гиббоны уничтожили весь ваш труд! сволочи!.. а вам предстоит нелегкое испытание!.. ведь вам придется снова все восстанавливать, переделывать, причем на сей раз приходится затрачивать гораздо больше усилий, подстегивать себя, старательно вдохновляться!

Пока же я могу точно определить, где нахожусь: почти на странице 2500… а точнее говоря, на том самом месте, где у меня три жмурика, три трупа… если, конечно, это кому-нибудь интересно?

А тут как раз ко мне заходит мадмуазель Мари[201]… я спрашиваю ее, что она обо всем этом думает…

– О, знаете… ваши книги… после «Путешествия»…

– Что после «Путешествия»?

– Ну, на какой-то особый успех рассчитывать не стоит…

– Да я и не рассчитываю, клянусь вам, мадмуазель Мари, но ведь меня же просто обокрали!.. а я ведь, вообще, привык довольствоваться в жизни малым, не высовываться, никому особо не докучать…

– Ну и?

– Я хотел бы кончить под другим именем… там, куда никто не приезжает… в дюнах, к примеру… или где-нибудь еще…

Мадмуазель Мари все правильно понимает… я тысячу раз рассказывал ей о своих передрягах…

– Да, но ваш счет?… вы его видели?

Ясное дело, видел! долг – девять миллионов!.. полное разорение! особенно для человека, который довольствуется малым!..

– Меня хотят уничтожить, мадмуазель Мари!

Она и это тоже знает… во всех деталях…

– Меня обвиняют во всем!.. все!.. от приговоренного некогда к смерти Кусто до Пецареффа, этого почетного узника Бухенвальда… как, по-вашему, могу я выкрутиться?

– Невозможно!

О, конечно же, меня предупреждали… сколько раз мне повторяли: ваши книги больше не продаются!.. впрочем, не только мои книги, а и все книги вообще! люди их больше не покупают! они же должны платить налоги! телевизор, отпуск, аперитив, плюс машина и страховка!.. на остальное у них просто не хватает времени!.. и кроме того, по правде говоря, они и раньше никогда не покупали книг, а брали их почитать и оставляли у себя… или же крали их у друзей и с прилавков… тоже своего рода спорт! но теперь их больше интересуют гольф, стриптиз и черные куртки! главное – поменьше думать!

– Мне плевать! я же сказал… надо сходить поговорить с этим уродом!..

Но с ним уже практически невозможно поговорить!.. моя секретарша в курсе… с тех пор как у него, вроде бы, начались неурядицы, он спрятался в сейфе… так надежнее!.. он там и живет, даже спит в своем сейфе… пересчитывает свои мешки и новые франки… «но я с ним поговорю»… я это обязательно сделаю… «я с ним поговорю»!..

– Мадмуазель Мари, сделайте милость, сходите со мной, вы будете свидетелем!

Я беру такси! вот мы и приехали!.. знакомое местечко… просто жуткое… широкие мраморные плиты, черные с белым… огромный амфитеатр… и очень холодно… почти как в морге… мы ждем… есть тут и диванчик… правда всего один… там уже расселся, скрестив ноги, брат этого «урода»… с нами он не говорит… а я все думаю о странице, на которой только что остановился, она же меня ждет, моя 2500-я… брат «урода» заставляет меня задуматься о зря потраченном времени… там ведь у меня остались три трупешника… на мокрых водорослях… я обращаюсь к этому мудаку…

– Где Броттэн?

Он качает головой… он не знает…

– А остальные?

А-а, наконец-то ответил!

– На заседании!

– Что еще за заседание?

– Да так, фигня разная!

Вот уж это мне ничего не объясняет…

– А мсье Нимье?

– Уехал на восемь дней в Требизонд…

Вот и все, судя по всему, он больше не собирается со мной разговаривать… я ему надоел… он зевает, повернувшись к бюсту своего брата, на том конце амфитеатра… потом зевает еще раз и уходит… он очень устал… мы остаемся одни с мадмуазель Мари… у бюста… я рассматриваю банкетку… убогая мебель, прямо скажем, на Блошином рынке за такую и ста старых франков не дали бы… все пружины торчат штопором…

Из коридора доносятся голоса… я прислушиваюсь… яростный спор… иду туда… никого!.. это из кабинета…

– За кого вы голосуете?

Мнения расходятся… второй… в третий раз!.. «за кого?» а потом вдруг – песня… все дружно скандируют под аплодисменты…