Крестовый поход Махариуса - Вильям Кинг

— Кое-кто желает ему смерти, — сказала она.

— Еретики пытались убить его и раньше. А он до сих пор с нами.

— Дело не в еретиках, Лев. Его падения желают в Администратуме.

— Зачем им это? Он же присоединил к Империуму больше миров, чем любой человек со времен Императора.

— Именно поэтому.

— Что? — Я непонимающе уставился на нее.

— Могущественные люди наживают могущественных врагов, Лев, а Махариус сейчас самый могущественный человек в Галактике, за исключением того, кто восседает на Золотом Троне Терры. — Анна говорила ровным голосом, и все равно ей удалось вместить достаточно почтительности при упоминании того, кто занимал Трон. — Кое-кто опасается того, как он может распорядиться этой силой.

— Махариус — верный слуга Императора, — уверенно сказал я.

Она жалостливо покачала головой.

— Лев, Лев, Лев, — мягко сказала она.

— Это так.

— Я нисколько не сомневаюсь, но убеждать ему нужно не меня. Махариус создает себе врагов просто будучи тем, кто он есть. Он требует эффективности от цепочки снабжения для своих армий, чтобы оружие и припасы доставляли туда, куда нужно и когда нужно, и к тому же с минимальными потерями.

— И что здесь плохого? Это — разумное руководство.

— Торговые династии сколотили состояния как раз потому, что эти цепочки поставок не эффективны. То, что Махариус считает неэффективностью, могущественные люди расценивают как источники своего благосостояния.

— Могущественные коррумпированные люди, — произнес я.

— Я этого и не отрицаю. Но акцент следует ставить на слове «могущественные». Люди с немалыми деньгами и приятелями на высоких постах. А Махариус даже Верховным лордам дает поводы не доверять себе.

— В самом деле?

— Он втайне пытается навести мосты с Адептус Астартес. А Империум не поощряет подобного среди своих генералов. Он предпочитает, чтобы его различные военные организации оставались обособленными.

Я задумался о Кулаке и о том, как Махариус мог бы им воспользоваться, постоянно осознавая, что Анна изучает меня. Похоже, она узнала кое-что из того, ради чего пришла.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что ты — один из его телохранителей и окажешься на линии огня, когда его враги сделают свой ход.

— Значит, они совершат глупость, если Махариус так могущественен, как ты говоришь. Он с легкостью их раздавит.

— Ему придется сражаться с тенями. Махариус обладает одним типом власти, а они — совершенно иным.

— Думаю, ты обнаружишь, что Махариус умеет пользоваться всеми типами власти.

— Вне всяких сомнений, но и его враги тоже. Возможно, им удастся найти среди людей Махариуса тех, кто захочет занять его место. У них также имеются армии, великие командиры, чьи солдаты всецело преданы им.

— Они никогда не выступят против Махариуса.

— Так говорил и сам Император. Его величайшие генералы восстали против него.

— Это уже богохульство, Анна.

— Я поразила тебя, Лев? Ты собираешься донести на меня инквизитору? — насмешливо улыбнулась она.

— Ты и так знаешь ответ.

— Я могу донести на тебя за то, что ты не донес.

— Ты могла донести на меня по многим причинам. Но почему-то не стала.

Ее улыбка стала милой.

— Я серьезно, Лев. Некоторых генералов Махариуса могут втянуть в заговор. Возможно, это происходит прямо сейчас.

— Зачем им это?

— Ты ведь не такой наивный, Лев. Ты встречался с ними и знаешь, что каждый из них — сам по себе великий генерал. Они также хотят увековечить свои имена в имперской истории. Но прямо сейчас они просто луны, отражающие солнечную славу Махариуса. А если Махариуса не станет…

Ее слова повисли в воздухе, и тогда я понял, что она говорит совершенно серьезно.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал ему об этом.

— Он уже знает. Махариус далеко не глуп и, как ты заметил, умеет пользоваться всеми типами власти. Еще он понимает людей, которых ведет жажда славы. А как иначе? Он ведь первый среди них.

— Иногда мне кажется, ты недолюбливаешь лорда верховного командующего.

— Неважно, нравится ли он мне, Лев. Важно то, что я служу ему.

Анна была из тех женщин, которые понятно доносили действительно важные вещи, а еще она умела подбирать нужные слова, как мне пришлось убедиться.

— Он мне нравится, — сказал я, удивившись тому, что произнес это вслух.

— Это в твоих же интересах, — ответила она.

— Он все равно нравился бы мне, даже если бы это было не так.

— Ты непоколебимо верен, ты и твои друзья, и в этом я вам завидую.

— А ты разве нет?

— Я верна только Императору, — отчетливо проговорила Анна, как будто честно меня предупреждая.

— Разве Он приказывает тебе напрямую?

— Я верна тому, что Он собой воплощает. — Теперь мы глядели друг на друга с опаской. Я не вполне понимал, зачем она мне это рассказывает. Возможно, она хотела, чтобы в самом конце я все понял, и, наверное, так оно и случилось. — Ты тоже.

А затем, столь же внезапно, как накатывающий на штормовое море летний шквал, ее настроение поменялось.

— Помнишь Ксенофонт?

Я кивнул.

— Я помню острова и пляжи, — сказал я.

В голове вспыхнули яркие, залитые солнечным светом воспоминания. Я вспомнил, как протягивал ей найденные ракушки, отполированные до блеска волнами и песком. Мне стало интересно, сохранила она их или выбросила из своей жизни вместе с остальным мусором, скопившимся за долгие годы странствий.

— Я тоже, — произнесла она. — Тогда я была счастлива.

Она произнесла это так, словно счастье было не вполне понятной для нее концепцией, странным вмешательством чего-то совершенно для нее чуждого, что ей еще требовалось испытать и осознать.

— Ты будешь охранять Махариуса во время триумфального шествия? — спросила она.

— Да.

— Будь очень осторожен, Лев, — сказала Анна. — Я бы не хотела, чтобы тебе навредили.

Я посмотрел на нее и уже собирался потянуться, как она рывком поднялась с кровати и быстро укуталась в одежду. Она одевалась изящно и быстро, не тратя лишних сил, но, закончив, вдруг показалась мне такой же неуклюжей, как любой другой человек. Впрочем, нормальность была для нее просто маской, которая скрывала то, что она собой представляла, помогала ей притворяться одной из нас, притворяться всего лишь человеком.

В этом, как и во всем остальном, она была хороша. В искусстве обмана она преуспела.