Семилетняя ночь - Чон Ючжон

«…проснувшись, я осознал, что натворил. Что я мог сказать? Что я выпустил воду, чтобы спасти сына? Сказать, что вообще не думал о жителях деревни, потому что сходил с ума из-за собственного ребёнка? К тому же я был уверен, что убил и О Ёнчжэ. Думал также, что я сам убил свою жену. Я был глупцом… Поэтому мне оставалось только молчать. В течение семи лет я бесконечно вспоминал ту ночь. И бесконечно произносил «если бы я». Однако если бы машина времени вернула меня обратно, то я наверняка сделал бы то же самое, потому что я глупое и импульсивное животное. Вначале мужчина из сна не приходил. Если бы он появился, я принял бы его за дьявола, который вышел из меня. Конечно, я думал и о самоубийстве. Почти каждый день и каждый миг. Я не покончил с собой, потому что это было бы моим спасением. По этой же причине я отказался от религии. У меня есть свобода выбора, и я выбрал – поступил так, чтобы Бог не мог меня спасти. Я жду не спасения, а того момента, когда моя судьба отпустит меня. Того момента, когда я полностью освобожусь от жизни…»

«Ты имеешь в виду колодец? Да, я и сейчас туда хожу. Каждый день, каждую ночь. По-прежнему старший сержант Чхве зовёт меня: «Хёнсу!», а та девочка шепчет «папа». А иногда все жители деревни Серён зовут меня хором. В такие минуты я думаю, что историю о колодце в поле сорго сочинил я сам. Изредка я прохожу мимо этого колодца и дохожу до края поля. Я стою там и смотрю на свет маяка за горизонтом. Стою до наступления утра. Этот сон можно считать подарком. Утром после этого сна у меня очень сильно колотится сердце. Вдруг меня сегодня казнят? Несколько дней назад все приговоренные к смертной казни в этой тюрьме прошли медицинское обследование. Я слышал, что обычно казнят через три месяца после этого. Если казнь состоится, я думаю, что это буду я. Мне хочется, чтобы это был я. Совон? Если бы я мог попрощаться с ним… Ты можешь сохранить записи и передать ему?.. Не знаю, получится ли – у меня нет зубов».

«Я прочитала вашу рукопись. Там не было последней главы. Наверно, в ней вы должны написать о матери мальчика. Думала, вы не написали её, потому что ничего не смогли узнать или у вас нет полной уверенности. Я поняла, что кое-что вам не рассказала.

Я узнала, что мой муж жив, спустя два месяца после того бедствия. В то время я ещё не пришла в себя и была совсем без сил. Моя подруга Ина работала в психиатрической клинике в городе Руан, используя для лечения пациентов арт-терапию. Я лежала в этой больнице. На второй день утром я спала под капельницей и, услышав своё имя, проснулась. Я сразу почувствовала, ещё не открыв глаза, что чьи-то пальцы гладят мою шею. Я замерла. Гладить меня по шее и звать Мун Хаён мог только один человек во всем мире. Так меня всегда будил мой муж. Например, когда, вернувшись чуть позже домой, он сердился, что мы с Серён уже спим. Я не могла открыть глаза. Я очень хотела, чтобы это был сон.

Опять раздался голос: «Открой глаза, Мун Хаён». Значит, это был не сон. Я открыла глаза. Мой муж с нежной улыбкой стоял передо мной. Я не знаю, как он нашёл меня. Я и не интересовалась. Я думала только, как убежать от него живой. Хотя ещё до вчерашнего дня я хотела умереть и ничего не ела. Мой муж схватил меня за волосы и поднял с кровати.

«Не хочешь увидеть Серён?»

Я не могла дышать. Я совсем не понимала, что он имеет в виду, пока он не вложил мне в руку фотографию. На ней была Серён в гробу. Она была в белой одежде с закрытым покрывалом лицом. Я невольно встала, потянула шнурок для экстренного вызова и громко закричала. Я не знала, что мой голос может быть таким громким, что даже Ёнчжэ пришёл в замешательство. Он притянул меня к себе и ударил кулаком по лицу. А я схватила капельницу и ударила его в лоб. Одновременно я плакала и кричала. Это был истеричный плач, крик от ужаса, но и крик, наполненный гневом. Как это возможно – принести фотографию дочери в гробу, чтобы помучить бывшую жену?