Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова - Владимир Хрусталев

Императрица Александра Федоровна тем временем сообщила супругу в Ставку:

Телеграмма № 116.

«Царское Село – Ставка. 18 декабря 1916 г.

15 ч. – 15 ч. 45 м.

Его Величеству. Срочно.

Приказала Максимовичу твоим именем запретить Д[митрию] выезжать из дому до твоего возвращения. Д[митрий] хотел видеть меня сегодня, я отказала. Замешан главным образом он. Тело еще не найдено. Когда ты будешь здесь? Целую без конца.

Аликс». (Переписка Николая и Александры Романовых 1916–1917. Т. 5. М.-Л., Госиздат, 1927. С. 207)

Из воспоминаний жандармского генерала А.И. Спиридовича об обстоятельствах убийства Г.Е. Распутина и ходе следствия по этому делу:

«Районная полиция и охранное отделение уже все знали. По приказанию Протопопова специальное дознание вел жандармский генерал Попов. Это обеспечивало полное беспристрастие и независимость от каких-либо влияний. Таким образом, министр внутренних дел Протопопов имел полную осведомленность о случившемся преступлении, не хватало только самого трупа. Судебные власти из-за непростительной оплошности министра юстиции Макарова бездействовали.

18 декабря принесло много нового. Накануне 17-го числа вследствие честного исполнения своего служебного долга городовым Власюком, слышавшим ночные выстрелы во дворе князя Юсупова, начались розыск и дознание. Вечером, когда во все отдаленные участки дошла циркулярная телеграмма о розыске трупа, выспавшийся после трудной ночной службы городовой района Петровского моста доложил, что утром 17 декабря проходившие рабочие говорили ему, что на мосту много следов крови. Обследовать что-либо из-за наступившей ранней зимней темноты было невозможно. Вот почему полиция начала осмотр Петровского моста на рассвете 18 декабря, обнаружив следы крови, а по ним уже обнаружила и одну калошу-бот, которую показали дочерям Распутина и те опознали ее.

Были вызваны водолазы и начались поиски трупа около моста. Из квартиры Распутина позвонили Вырубовой. Протопопов доложил о находке императрице, подчеркнув при докладе, как накануне министр юстиции не позволил власти начать судебное следствие и он, Протопопов, должен был ограничиться своим дознанием генерала Попова. Он же доложил вскоре, что Юсупов переехал жить во дворец великого князя Дмитрия Павловича. Ясно было, что, исчерпав вчера все средства, чтобы доказать властям свою невиновность, князь ищет теперь защиты в неприкосновенном великокняжеском дворце Дмитрия Павловича. Императрица распорядилась, чтобы генерал-адъютант Максимович, исполнявший обязанности министра двора, отправился немедленно к великому князю Дмитрию Павловичу и сообщил ему, что он арестован. Максимович все исполнил. Великий князь просил было, чтобы императрица приняла его, но Ее Величество ответила категорическим отказом. Ему, как и князю Юсупову, во дворце уже не верили». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Мн.: «Хорвест», 2004. С. 421–422)

В дневнике великого князя Андрея Владимировича имеется запись: «18 декабря днем Дмитрий Павлович телеграфировал нам, что он арестован. Генерал-адъютант Максимович ему передал приказ Аликс, хотя и сознавал, что не имел права без разрешения Государя это делать. Итак, Дмитрий сидит под домашним арестом». (Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова (1914–1917). М., 2008. С. 202)

По воспоминаниям князя императорской крови Гавриила Константиновича:

«Дмитрий был арестован у себя дома по приказу Императрицы. Я очень волновался за него и был чрезвычайно огорчен случившимся.

На следующий день на курсах в Академии только и говорили, что о Распутине, и я даже сцепился с ротмистром Дубенским, споря о роли Дмитрия в этом убийстве: Дубенский уверял, что Дмитрий убивал Распутина, а я утверждал, что не убивал.

Из Академии я поехал к Дмитрию Павловичу. Он сидел в своей спальне перед туалетом, и его стриг парикмахер. Дмитрий был в духе и уверял, что в убийстве Распутина он неповинен». (Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб., 1993. С. 212–213)

По воспоминаниям княгини О.В. Палей: «На следующий день, в воскресенье, Россия и весь мир знали, что Распутин исчез. Распутинские домочадцы, не дождавшись его и зная, что увез его Феликс Юсупов, сообщили в полицию. Подозрение на Юсупова пало еще и потому, что во дворе на Мойке стреляли. Выстрелы слышали прохожие и городовой. Государыня от тревоги сходила с ума. Она поставила на ноги всех и вся и велела живым или мертвым найти старца любой ценой. Распутинки в бешенстве рвали на себе волосы. Несколько раз я телефонировала Дмитрию. Держала его в курсе последних сплетен. Назавтра, в понедельник, должен был вернуться муж». (Палей О. Воспоминания о России. С приложением писем, дневника и стихов ее сына Владимира. М., 2005. С. 16)