Долгий поцелуй на прощание - Виктория Рутледж

Кэт уходила с работы ровно в пять и возвращалась домой редактировать то, что Дант сочинил в течение дня. Читая написанное прямо с экрана, Кэт про себя изумлялась, с какой беспристрастностью он сделал «своего» персонажа отталкивающим и страшным, в то же время, смягчив выпады Кресс против Гарри. Стиль Данта был превосходен: он писал едкую пародию с легкостью, которую Кэт могла бы и предвидеть, вспоминая его резкие остроты.

Дант объяснил ей, что привести книгу Кресс в нетоварное состояние было бы слишком легко. Присвоить ее авторство, так же как она присвоила персонажей, превратить «Ловушку вины» в пародию на весь этот жанр, заставить Элейн купить рукопись — вот что было бы ударом гения-извращенца, достойным самой Анны Флэйл. Если все пойдет по плану, Кресс узнает об этом, уже получив предложение от издательства. Дант был уверен: гордость и жажда наживы Кресс победят все. Если ей пообещают всеобщее признание и вдобавок дадут денег, она с радостью согласится поставить свое имя на чужой писанине.

Дант потирал руки, рассказывая Кэт об этом плане.

Кэт почувствовала укол совести: психологические последствия изменения плодов чужого воображения могут быть необычайно велики. Но затем она вспомнила, что каждый день проделывала то же самое с Роуз Энн, так что не имеет права читать мораль на этот счет. Кроме того, они очень спешили, и времени терзаться из-за этических соображений не было.

Они лихорадочно заканчивали книгу, а Кресс звонила каждый день и расспрашивала, как у Кэт продвигается работа. Поэтому Данту пришлось придумать вторую историю, похожую на то, что должно было бы происходить по версии Кресс. Пару раз Кэт хотелось бросить трубку. Кресс была слишком высокомерной и / или притворялась дружелюбной. Кэт теперь с трудом выдерживала это. Но Дант заставлял ее продолжать беседу. Он включал во время разговоров громкую связь и говорил, что голос Кресс вдохновляет его: так он знает, кто его противник.

Кэт с нездоровой усмешкой отмечала про себя, что ее отношения с Лондоном достигли самой низшей точки. Но, словно гостья шоу Джерри Спринджера, она чувствовала болезненный прилив сил, подробно описывая себе, насколько все плохо. Женщина, сдающая ей жилье, которая раньше производила впечатление немного надменной, но все же заботливой старшей сестры, оказалась мерзавкой чистейшей воды. К тому же с беспочвенными заблуждениями относительно качеств своей прозы.

Джайлс давно не звонил и не писал, но Кэт было уже безразлично. Лучше выбросить его из головы, чем ковырять корочку на ране, которую все равно не вылечишь. Кроме того, мысли о Джайлсе мешались с преступными фантазиями о сексе с Гарри на стиральной машине. Они не ослабевали уже целый месяц. Книга Кресс только усиливала чувства к нему. Кэт так остро реагировала на каждое оскорбление Гарри, что начала спрашивать себя: может, это что-то посерьезнее тайного безответного увлечения.

Работа выматывала Кэт. Она редактировала текст допоздна. Дант отдал ей ноутбук Кресс, чтобы Гарри не сделал неправильных выводов насчет времени ее пребывания в берлоге Данта. Однако он не стал вгонять ее в краску такими предположениями и вручил ноутбук со словами: «Не переношу толпы в моей комнате, так что бери это и проваливай». Вдобавок Кэт прикидывала, как лучше провернуть дело с принятием их рукописи, а это было совершенно разрушительно для нервов. В довершение всего Кэт заметила, что поправляется. Когда она попыталась натянуть свои джинсы десятого размера, они застряли на коленях и не желали подниматься дальше. Скомкав, она затолкала их в угол шкафа.

— Ты придумал конец? — спросила Кэт у Данта.

Она расставляла недостающие знаки препинания в свободно льющемся диалоге. Кэт нравилось проходить текст, уточнять и подправлять, хотя ей казалось, что, когда ее нет, Дант снова все перечитывает и выбрасывает ее исправления.

— Я придумал такой поворот: Ариэль подсыпает яд в фильтр, затем ухитряется заставить Дэвида сделать кубики льда именно из этой воды, но нечаянно травит и себя, и всех участников развеселой вечеринки.

— Гм, — засомневалась Кэт. — Нужно что-нибудь поумнее. И менее вероятное.

Дант принялся раскачиваться на задних ножках стула.

— Прелесть всего этого «жанра», если тебе угодно, заключается в следующем — цитирую саму великую романистку Р. А. Харпер: идея концовки по сути своей отдает мещанством. Я подумывал дать в последней главе панораму квартиры глазами постороннего наблюдателя: никаких признаков жизни, только тихое гудение невыключенной посудомоечной машины и стопка неоплаченных счетов под дверью.

— И странный запах из ванной? — предположила Кэт.

— И из спальни. А еще необычное абстрактное украшение на стене кухни. Да, так пойдет.

Дант записал это на бумажку.

— И как далеко это от концовки Кресс?

Дант взглянул на открытый файл.

— Знаешь, очень далеко. Здесь совершенно бессвязный пьяный бред. Насколько я могу понять, все завершается внезапным необъяснимым появлением ледяной красавицы-брюнетки. Разумеется, она умеет ловко обходить закон. Перешагнув через мертвые тела, она присваивает себе все сбережения Дэвида и открывает сеть рюмочных по всему миру.

— Естественно.

— Думаю, мы можем обойтись и без нее. Или… — Дант нацарапал что-то на листе бумаги, — …превратим ее в сбитую с толку молоденькую сыщицу, которую направили расследовать это дело. Она приходит в самом конце романа и абсолютно ничего не понимает. — Он обвел написанное в кружок. — Да, мне нравится такой персонаж.

Кэт прикрыла рот, чтоб подавить зевок. Было уже за полночь.

— Сколько еще надо доделать? Элейн начала смутно намекать, что пора обсудить эту книгу. Похоже, помощник Фила выпытывает у нее ответ. По-моему, она еще так и не прочла рукопись. Значит, мне будет легче подсунуть новую версию.

Дант подсчитал количество слов в документе.

— Осталось немного. Думаю, к концу следующей ночи мы справимся и с карающей дланью Божией, и с нежданным появлением Кресс во всей красе.

— Ты меня поражаешь. Я не знала, что ты можешь так работать. — Кэт взяла лист бумаги, на котором писал Дант, и принялась чертить схему. — Итак, план действий таков. Завтра я скажу Элейн, что книга потрясающая. Пусть начинает восторгаться заранее. — Она изобразила квадратик и от него стрелочку. — В то же время надо напомнить ей про Араминту Форсайт и ее многообещающие три главы. Нужно, чтобы оба этих момента накрепко засели в ее голове.

Одновременно, — Кэт начертила второй квадратик напротив первого, — я должна сказать Кресс, чтобы она позвонила Филу Хиллу, поинтересовалась судьбой рукописи. Пусть изобразит шок и удивление оттого, что он уже отправил ее в издательство, выпытает, в какое именно, — она дважды обвела эти слова, — это очень важно. А потом она должна сказать ему, что закончила роман и хочет послать новую версию издателю сама.

— Кресс будет трудно все это запомнить, — сказал Дант.

Кэт посмотрела на него. Темные круги под глазами были больше, чем когда-либо. Но взгляд выражал нетерпение и кипучую энергию. Такого Кэт раньше у него не замечала. Она никогда не видела, чтобы Дант волновался. А теперь он постукивал по столу карандашом и скручивал скрепки, словно заядлый курильщик в период ломки. Только его-то как раз не лишили никотина, совсем наоборот. «У Данта с Кресс слишком эксцентричные отношения, чтоб их понять», — решила Кэт.