Волынский. Кабинет-Министр Артемий Волынский - Зинаида Чиркова

— Да, и поразмыслить об этом надобно поскорее, пока Курляндию не прибрала к своим рукам Франция, — многозначительно произнёс Бирон.

Пришлось Анне долго размышлять над предложением Бирона. Она ни словом не обмолвилась перед своими советниками, даже не сказала Остерману, которого уже признала как сильного политика, искусного интригана и опытного советчика. Но сама жизнь подсказала ей выход.

Польшу издавна раздирали смута и своеволие сильных панов. Законы и суды не имели там никакой силы, беспорядок в делах управления был полнейший. Ничтожное польское войско было плохо обучено и слабо вооружено, оно не могло защитить страну от внешних врагов, а навести порядок в стране не позволяла вражда между богатыми и сильными кланами знатнейших семей. Ещё Пётр занимал Польшу своими войсками, когда там начались раздоры между сторонниками законного короля Августа II и его противниками — приверженцами выдвинутого шведами Станислава Лещинского. Великий дядюшка Анны восстановил власть законного короля, но не захотел воспользоваться слабостью страны. Он даже не отнял исконно русские земли у Польши, а только подтвердил старые договоры, по которым правительство не должно было чинить никаких обид и утеснений православному населению этих земель.

Но едва русские войска вышли из Польши, раздоры и междоусобица разгорелись с новой силой, знатные и богатые паны не думали о своём государстве, позволяли подкупать себя на сеймах, не дорожили честью народа и всей страны. Гибельная и унизительная эта политика давала возможность странам-соседям вмешиваться в дела Польши, сажать на трон своих ставленников. Франция действовала в таких случаях, как всегда, интригами и подкупом, щедрой рекой золота, а Россия могла воздействовать на дела Польши лишь тем, что было крайне дёшево для неё, — людьми, военной силой.

В 1733 году умер Август II. И уже у гроба покойного короля начался торг. Французы немедленно выделили субсидии, отдали их наиболее влиятельным из польских панов, и те проголосовали на сейме за избрание в короли Станислава Лещинского. После изгнания его Петром из Польши он долгие годы жил во Франции и выдал свою дочь замуж за французского короля Людовика XV.

Но недовольных оказалось много, и они направили жалобу Анне. Паны писали, что выборы были проведены неправильно, что наиболее достоин королевского трона Август III, курфюрст Саксонский и сын Августа II, и в конце требовали военной поддержки.

Случай был удобный, тем более что Мориц Саксонский, изгнанный из Курляндии Меншиковым, всё ещё оставался её номинальным герцогом, хотя уже воевал за Францию и стал её маршалом, одержав блистательные победы. Он и не собирался возвращаться в Курляндию, но теперь, при победе Станислава Лещинского, мог туда вернуться и заявить о своих правах, утраченных после новых выборов.

После советов с сенаторами Остерманом и Бироном Анна приказала фельдмаршалу Ласси ввести войска в Польшу.

Станислав Лещинский бежал в Гданьск.

Осада Гданьска продолжалась долго и безуспешно. Ласси не решался штурмовать хорошо укреплённый город, а французы прислали Лещинскому подмогу.

И опять Анна призвала сенаторов, Остермана, но ещё до этого получила хороший совет от Бирона — послать на осаду Гданьска маршала Миниха.

Миних выдвинулся в первые ряды петровских военных строительством Ладожского канала. Он долго скитался по Европе, прежде чем попал в Россию. Баварец по происхождению, сначала он служил в гессенской пехоте, сражался под началом принца Евгения под Уденардом и Мальплакэ, был взят в плен французами при Денене, перешёл в ряды польско-саксонской армии. Пётр заметил его познания генерала-инженера и поручил ему строить Ладожский канал — царь везде искал способных людей и приглашал их на службу. Семейство же Минихов всегда занималось сооружением каналов, шлюзов, осушением болот и накопило большой наследственный опыт по этой части.

Екатерина I наделила Миниха полнотой власти — он стал президентом Военной коллегии, успешное окончание строительства Ладожского канала позволило ему выделиться среди прочих военных.

Однако никакого опыта по осадным делам у Миниха не было. Бирон рекомендовал Анне послать Миниха на осаду Гданьска только потому, что хитрый баварец слишком уж стал занимать внимание императрицы. Ему было чуть больше сорока, он был высок и красив, и Бирону казалось, что его военные советы снискали расположение Анны. Он ревновал её ко всем, кто её окружал, он не мог позволить себе завести соперника.

Анна не увидела в рекомендации Бирона никакой интриги: президент Военной коллегии, строитель мостов, шлюзов и каналов должен был владеть и секретами полководца. И кроме того, она всецело доверяла выбору своего дядюшки: раз уж он призвал Миниха, значит, это стоящий человек.

Так Миних попал на осаду Гданьска. Он вспомнил свои первые победы в различных европейских армиях, весь свой боевой опыт и принялся за осаду Гданьска. Но таланта у него было мало, а может быть, и вовсе не было. И потому осада длилась так долго, что Анна сердилась, получая вести из Польши, а Бирон втихомолку радовался: теперь Миних уже не сможет овладеть вниманием и сердцем его Анны.

Однако он радовался напрасно. Миних одолел поставленную перед ним задачу — сто тридцать пять дней шла затяжная война с вылазками, подкопами, перестрелками, но русские солдаты ещё раз доказали, что даже под руководством бездарных генералов они умеют сражаться.

Гданьск был взят, Лещинскому с трудом удалось бежать, а Польша вновь занялась выборами. На этот раз прошёл Август III, король Польский и курфюрст Саксонский. Анна могла быть спокойна за Курляндию — посаженный ею король не будет слишком противоречить России в выборе герцога на курляндский престол. Но потребовалось ещё много времени, чтобы подготовить всё так, чтобы прошло без сучка и задоринки, и прежде всего умаслить Петра Михайловича Бестужева, который до сих пор занимался вотчинами Анны в Курляндии. Она вызвала его, приказала прикупать потихоньку владения в Курляндии, подкупать бюргеров.

Бирон стал герцогом Курляндии.

В Петербурге Анна заняла пустующий дворец адмирала Апраксина, подаренный им Петру II. Но помещение оказалось тесноватым, она приказала расширить его, и вскоре этот дворец стал называться Новым Зимним, а в Старом Зимнем Анна поселила всю свою придворную свиту.

Рядом с её апартаментами во дворце разместилась и семья герцога Бирона.

Каждое утро Анна вставала часов в восемь, пила густой крепкий кофе и подолгу разглядывала и оценивала драгоценности — ювелиры спешили к ней в этот час, предлагали всё новые и новые аметисты, алмазы, сапфиры. Она не признавала полудрагоценных камней и приказала не приносить бирюзу, агаты, опалы и прочую ерунду, как она выражалась. И в каждом камне Анна искала какую-нибудь щербинку, выбоинку, порок. Редко попадались камни настоящие, без изъянов и мути, она выбирала самые крупные, сверкающие всеми цветами радуги, заказывала ожерелья, браслеты, подвески, серьги. Её драгоценности уже не умещались в одном большом ларце, и она приказала изготовить для них шкатулку из плетёного золота. Сквозь ажурную ткань камни просверкивали истинным блеском.