Схватка с черным драконом. Тайная война на Дальнем Востоке - Евгений Горбунов

Чтобы парализовать возросшую активность японской разведки, начальникам погранотрядов предлагалось провести для этого ряд мероприятий:

«1. Участить связь с закордонной агентурой для выявления возможных перебросок японцами разведчиков и диверсионных групп на нашу территорию.

2. При приеме агентуры тщательно анализировать материал, имея в виду, что японская разведка через подставных лиц может вводить погранотряды в заблуждение, дезинформируя нас.

3. Особо тщательно отнестись к материалам агентуры, проходящим вне срока.

4. Взять под активное наблюдение выявленные переправочные пункты японской разведки, заострив на этом внимание закордонных агентов…»

Следует отметить, что перебежчиков, или, как их тогда называли, «нарушителей» границы, хватало с обеих сторон. Бежали от нас через Амур. Бежали и из Маньчжурии к нам тоже через Амур. Японцы ловили наших перебежчиков (конечно, не всех), вербовали их, если это удавалось, и засылали обратно. Наши пограничники занимались тем же. Ловили нарушителей (тоже, конечно, не всех), тоже вербовали и тоже засылали обратно. Поэтому симптоматична фраза в конце директивы: «К вопросу об использовании нарушителей границы для закордонной работы подходить особо внимательно, под личную ответственность начальников отрядов».

В одном из документов погранвойск Хабаровского округа от 25 апреля 1939 года, адресованном командирам погранотрядов, сообщалась дополнительная информация о деятельности РФС. На съезде в Харбине было принято решение о создании «национального фронта». Было достигнуто соглашение между фашистами и казаками о проведении антисоветской работы и образован «Дальневосточный отдел Российского национального фронта». Главой этой организации избрали атамана Григория Семенова. Было также принято решение о подготовке новых кадров террористов, диверсантов и шпионов для переброски на территорию Советского Союза. Вновь созданная антисоветская организация существовала на деньги японской разведки и работала под полным контролем Харбинской военной миссии. Вся информация, которую получали на советской территории агенты «фронта», передавалась сотрудникам миссии и отправлялась в разведотдел японского генштаба. Этот документ был подписан начальником погранвойск округа комбригом Александром Федотовым и начальником разведотдела полковником Ильей Ивановым. В июне оба они были арестованы по стандартному обвинению в работе на японскую разведку и расстреляны. В тот год, уже при Берии, высокие звания и должности в погранвойсках не спасали от репрессий. Посмертно обоих реабилитировали в 1958 и 1995 годах.

Через два дня полковник Иванов подписал новую ориентировку, адресованную начальникам погранотрядов округа, о пресечении подрывной деятельности японских военных миссий против СССР. В документе отмечалось, что ЯВМ[4]ведут большую работу по подготовке китайцев, владеющих русским языком, для диверсионно-шпионской работы на советской территории. Чтобы парализовать эту работу, предлагалось использовать имевшиеся у пограничников агентурные возможности и выявить китайцев, проживавших в прикордонной полосе Маньчжурии, владевших русским языком. При этом предлагалось тех китайцев, которые смогут проникнуть в японские разведывательные органы, обрабатывать и вербовать. Всех задержанных при переходе границы рекомендовалось «также фильтровать под углом возможности использования для разложения деятельности японских разведорганов». Предлагалось всю эту работу провести планово, продуманно и без всякой шумихи, немедленно сообщая в Хабаровск о результатах. На Дальнем Востоке создавалась система тотального шпионажа. Многочисленные ЯВМ, а их в Маньчжурии было около 30, вербовали русских фашистов, казаков, русскую молодежь, выросшую в Маньчжурии. Не забывали и китайцев, знавших русский язык. Разведывательные школы не могли дать солидную подготовку такому количеству агентуры. Поэтому иногда ограничивались кратким инструктажем и отправляли через Амур на советскую территорию. Основной девиз – чем больше людей, тем больше информации было заимствовано у немецкой разведки, с которой тесно сотрудничали и опыт которой использовали. На нашей стороне было примерно то же. Вербовали и перевербовывали все, в чьи руки попадали люди с той стороны. Занимались этим в погранотрядах, в разведотделах Читинского и Хабаровского пограничных округов, в разведотделах краевых управлений НКВД. В случае согласия работать на советскую разведку отправляли обратно почти без всякой подготовки, да и какую подготовку можно было получить в погранотряде. С нашей стороны был такой же тотальный шпионаж с обязательными отчетами перед Москвой о каждом завербованном и перевербованном агенте. Из пойманных нарушителей границы на советскую разведку соглашались работать очень многие. Тех, кто не соглашался, обвиняли в шпионаже, диверсиях, терроризме. Финал для них был один – высшая мера наказания, в лучшем случае длительный срок в лагерях. Просто нарушителей в те годы не было.

Вот только один из примеров, взятый из сборника документов, опубликованных ФСБ. В июле 1939-го пограничники 63-го погранотряда Хабаровского пограничного округа при нелегальном переходе границы задержали трех человек. Василий Трофимов бежал в Маньчжурию в 1933-м. Иван Рогач был уроженцем Харбина. Леонид Хижин в трехлетнем возрасте был вывезен родителями в Харбин. После допроса все трое «сознались», что были завербованы представителем ЯВМ в Харбине, являются японскими агентами и входят в состав диверсионно-террористической группы. Очевидно, молодые ребята (самому старшему было 27 лет) отказались сотрудничать с разведкой, и им решили «пришить» диверсии и террор. Для исполнения террористического акта следователи НКВД выбрали фигуру Григория Штерна, героя Хасана, в то время командовавшего фронтовой группой и находившегося за тысячи километров от Хабаровска на Халхин-Голе. В качестве диверсии определили им крушение воинских поездов, хотя никакой взрывчатки у них не было. Из оружия – один наган и две винтовки. С таким арсеналом только на командармов покушаться.

Начальник Управления НКВД по Хабаровскому краю комиссар госбезопасности 3-го ранга Никишов поспешил отрапортовать о задержании и 22 августа отправил шифровку в Москву, не дожидаясь окончания допросов. Суд состоялся 13 февраля 1940 года. Приговор был предрешен, и все трое получили высшую меру по знаменитой 58-й статье. Военная коллегия Верховного суда СССР сжалилась, и Рогачу и Хижину дали по 10 лет. Хижин умер в лагере уже в октябре 1940-го, а Рогачу удалось выжить и дотянуть до 1944 года. Но в августе 1944-го он военным трибуналом войск НКВД при Дальстрое вторично был осужден по той же 58-й статье. Добавили парню еще червонец. Но в июне 1959-го определением Военной коллегии Верховного суда СССР дело по обвинению Трофимова, Рогача и Хижина было пересмотрено, и февральский приговор 1940-го года был изменен. Знаменитую 58-ю статью переквалифицировали на 84-ю (незаконный въезд в СССР) и определили срок наказания в три года. В 1960 году Магаданский областной суд отменил приговор военного трибунала 1944 года в отношении Рогача и дело на него прекратил за отсутствием состава преступления. Так закончилась эта история. Не было японских шпионов, террористов и диверсантов. Были трое молодых ребят, которые перешли границу, чтобы посмотреть на свою Родину. Вот и посмотрели.