Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс

– Здесь ничто не остается незамеченным, – буркнул Питер.

– Ландберг-младший любит совать нос в чужие дела. И когда ему нужно, за словом в карман не лезет. Так вот, наш гений говорит: вчера вечером с вами неожиданно стали обращаться как с полноценным мужчиной. Вы сочли тот поцелуй приглашением?

– Но Джейн призналась Питеру, что она девственница, – возразил я.

– И это объясняет, почему она оттолкнула его, когда он, выскользнув из боковой двери, явился к ней в коттедж номер шесть, – ответил Льюис. – Мы имеем дело с нервным, легко воспламеняющимся человеком, только-только оправляющимся от тяжелой травмы. Этот мужчина решил, что его поманили в постель, а вместо этого над ним посмеялись. – Гарделла пожал плечами. – Результат – взрыв.

– У него нет никаких улик, чтобы подкрепить теорию.

– Если вы юный гений, вам не нужны никакие улики, – усмехнулся Гарделла. – Их поиском заняты чернорабочие вроде меня. Но мы, мой друг, не закончили. Только-только убили посмеявшуюся над вами девушку, как в самый неподходящий момент явилась другая. После всего вы вернулись в приют через дверь, замок которой стоял на защелке.

Вы умный человек, Стайлс, во всяком случае, наш юный гений так считает. Понимали, что когда убитых девушек найдут, вспомнят, что накануне вечером вы выпивали и танцевали с Джейн Причард. И даже целовали на прощание. Вас заподозрят в первую очередь. Как этого избежать? Да очень просто: вы подставили вместо себя другого известного убийцу – того хохочущего чудака. Подняли шум, вытащили из постелей Ландберга и Джима и бросились на улицу ловить, кого там не было. Результат? Мы целый день искали человека, которого вообще не существует. Во всяком случае, здесь и сейчас. – Гарделла улыбнулся Питеру. – Наш юный гений утверждает, что его теория объясняет остальное.

На этаже с вашей стороны здания двенадцать номеров. Большинство гостей спали с открытыми окнами, и тем не менее никто не слышал смеха. Вы утверждаете, что он вас разбудил, а затем, проснувшись, вы его снова услышали. Однако спавший в той же комнате Джим ничего такого не слышал. И никто другой тоже. Разве убийца, только что заколовший двух девушек, способен устроить столь шумное представление? Но если даже это сделал, неужели все, кто спал с этой стороны здания, внезапно оглохли?

Питер глубоко затянулся.

– А вы ведь сами наполовину в это поверили.

– Признайтесь, неплохо закручено, – улыбнулся Гарделла. – Я бы поверил, если бы не был уверен, что до конца дня наш юный гений состряпает еще с полдюжины теорий. Любит примерять их одну за другой и, если не подходит, отбрасывать. У него свои методы работы: сочиняет, проверяет. Именно этим сейчас и занимается, пока мы ищем нож и пятна крови на одежде, которые никогда не найдем.

– Я в числе подозреваемых? – Голос Питера не дрогнул.

– Так считает наш юный гений.

– А вы?

Гарделла взял стопку и одним глотком опорожнил.

– Для того чтобы появились подозреваемые, мне нужны улики. – Он опустил стопку на стол. – А настоящих улик у нас нет. То, что измыслил против вас гений, немного сомнительно. Ваш врач утверждает, что вы так же уравновешенны, как я, что вовсе не комплимент, как он на то рассчитывал.

– Мой врач?

– Да, я связался с доктором Коннорсом, – усмехнулся инспектор. – И еще, пока вы днем отсутствовали, проверил, можно ли услышать из вашего окна смех. Оказалось, что возможно, наверное, даже в сильный ветер.

– Значит, все остальные оглохли? – сухо спросил Питер.

– Нет, но смех здесь не редкий звук. Он далеко не у всех способен вызвать тревогу. Вас же пробудил от глубокого сна, потому что имеет для вас вполне определенный смысл.

– Да, – подтвердил Стайлс.

Раздался стук в дверь. Гарделла жестом попросил меня открыть и налил себе еще виски.

Вошел Макс. Он вспотел и выглядел озабоченным.

– Там пошли вразнос. Словно выбили пробку из бутылки – танцуют, кричат, поют, напиваются. Все тридцать три удовольствия. Мне нельзя надолго отлучаться, Гарделла.

– У нас появилась небольшая зацепка, и вы можете нам помочь разобраться, – сказал инспектор, катая во рту сигару. – Причард приехала сюда на свидание. Большая любовь.

Макс посмотрел на него ничего не выражающим взглядом и провел сильной загорелой рукой по коротко остриженным седым волосам.

– Откуда вы узнали?

– От сестры. Джейн ей призналась. Сказала, едет сюда для решающей встречи. Марта Тауэрс была с ней в сговоре, но теперь на наши вопросы ответить не сумеет.

– Я не имею ни малейшего представления, кто бы это мог быть, – сказал Макс. – Джейн провела некоторое время с Бобби Даудом и Питером, но не могу припомнить, чтобы она уделяла внимание кому-нибудь еще.

– Не исключено, что друзья Марты Тауэрс знают, с кем Джейн встречалась в городе. Кто из ваших гостей дружил с Мартой?

– Господи… кто только не дружил. Надо подумать.

Раздался стук в дверь.

– Кто там? – спросил Гарделла.

– Рич Ландберг. Отец у вас? Он нужен здесь.

– Сейчас приду. – Макс повернулся к инспектору: – Поговорите-ка лучше с Хеддой. Она знает о Марте Тауэрс не меньше меня, если не больше. Уговаривала не пускать ее сюда. А мне пора.

– Идите, – разрешил полицейский. – А мы пообщаемся с миссис Ландберг.

Пока Макс выходил из кабинета, в открытую дверь донеслись звуки: аккорды пианино, звонкий смех, казалось, что в приюте каждый кричал на каждого. Я закрыл за хозяином «Дарлбрука» дверь и впервые заметил, что его кабинет звуконепроницаем.

– Там действительно сходят с ума, – удивился Питер.

– Не хотите поговорить с миссис Ландберг? – спросил его инспектор. – Вы с ней друзья, а меня она не любит. С вами будет держаться свободнее.

– Хорошо, мы поговорим.

– Вот и давайте.

Я открыл дверь, и шум обрушился на нас, словно волна жара из печной топки. Гости «Дарлбрука» довели себя до высшей степени веселья. И все это жутко не вязалось с реальностью смерти, горя и одиночества.

Танцующие высыпали в вестибюль, кричали друг на друга через зал, в баре не протолкнуться. Ничего подобного я в «Дарлбруке» не испытывал. Ощущение, как на масленичном карнавале на Марди-Гра. Раз негде уединиться, то и черт с ним! В самом центре вестибюля черный лыжник заключил в объятия девушку в светло-зеленом платье. Она выронила стакан, и он разбился на паркетном полу. Девушка, отстраняясь от поцелуя, откинулась назад и расхохоталась.

Вот появилась и Лора. Ее кружил под звуки раздолбанного пианино Тэкс Брейден, тот самый смуглый парень, задававший в бальном зале вопросы. Было заметно, что у нее нет настроения танцевать.

Питер подошел и похлопал Брейдена по плечу.