Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник) - Джадсон Пентикост Филипс

– За что?

– Ушла в то время, как мистер Стайлс рассказывал отцу о вчерашнем вечере. Просто не могла слушать.

– Конечно, тяжело, – кивнул я. – Но вашему отцу требовалось выслушать.

– Требовалось, – с горечью согласилась она.

Я понял чувства Лоры: враждебность ее отца ни от кого не скрылась.

– Она была его любимицей?

– Да. – Ее голос дрогнул. Взгляд сквозь темные очки устремился на трамплин. Вдалеке прозвучал сигнал гонга – стартовал новый прыгун.

– Я был единственным ребенком и не знал ревности к братьям и сестрам, – заметил я. Мне показалось, что в ее глазах мелькнул испуг. Она чем-то напомнила мне Джейн. Была бы Лора в веселом настроении, сходство было бы сильнее.

– У Питера Стайлса, кроме Джейн есть своя причина желать, чтобы расследование успешно завершилось. Ведь так? – спросила она.

– Тот же тип погубил его отца и стал причиной увечья. Но всякий, кто знал Джейн, скажет, что вполне достаточно одной ее смерти. Наверное, и знакомые Марты Тауэрс чувствуют то же самое. Не обязательно иметь личные причины – любой человек пожелает, чтобы негодяй поскорее попался. – Я посмотрел на ее плотно сжатые красные губы. – Хотите совет?

– Какой?

– Не накручивайте себя. Выбросьте из головы. Рано или поздно вам придется к этому прийти.

Она бросила сигарету в снег и резко наступила на нее.

– Обойдусь без ваших прописных истин, мистер Трэнтер.

– Простите. В некоторых прописных истинах таится глубокий смысл. Кстати, меня зовут Джим.

Не обращая внимания на мои слова, Лора посмотрела на людей у ограждения.

– Как распознать среди них человека? На улице города встречаешь прохожего и понимаешь, богат он или беден, какая его профессия – художник, актер или кто-нибудь еще, наблюдаешь множество людей разного типа. Например, подобных отцу. А здесь всех словно одели в форму. Лыжную форму. Люди кажутся одинаковыми. Надо найти садиста, который убивает ради удовольствия. Но тысячи молодых людей моего поколения живут ради удовольствия, хотя не такого экстремального, как у вашего хохочущего приятеля. Мистер Стайлс как-то написал на эту тему очень интересные статьи – о презрении к закону и порядку, об отсутствии традиций, о бесцельности существования. Но возможно ли узнать человека здесь? Все на одно лицо – в одинаковой одежде, с одинаково цветущими лицами, холодными и твердыми, словно снег и лед.

– Будем слушать, не засмеется ли он опять, – сказал я.

– А я явилась сюда, надеясь, что увижу у него на лбу выжженную отметину.

– Какую?

– Печать вины.

– Мы найдем его!

– Хотелось бы верить. – Лора неожиданно изменила тему. – Давайте я вам помогу – кое в чем просвящу? Только пойдемте ко мне в машину, а то у меня замерзли ноги.

Следуя за ней, я ломал голову, что она собирается мне сказать, что могло бы помочь. Желтый «кадиллак» с откидным верхом был именно такой машиной, какую ждешь увидеть у Джорджа Причарда – эффектную, одну из лучших. Мы забрались на сиденье, Лора включила мотор, и в салон стало поступать долгожданное тепло. Она застыла, положив руки в варежках на руль. Мотор негромко урчал.

– Если вы единственный ребенок в семье, – сказала Лора, не поворачивая головы, глядя прямо вперед, – вам не понять все сложности взаимоотношений между сестрами: любовь и привязанность, с одной стороны, ревность, соперничество и открытый антагонизм – с другой. Я любила Джейн, но мы во многом были противоположными полюсами. Но сейчас книга захлопнулась, тема Джейн Причард закрыта – она умерла. Настало время панегириков. Перебирать в памяти все самое дорогое, что связано с ней, маленькой и подростком. Отец вспоминает и в душе умирает. Я тоже все помню и чувствую вот здесь. – Лора прижала руку в варежке к груди, словно ощущала физическую боль, и горестно выдохнула. – Можно еще сигарету?

Я дал и помог прикурить от автомобильной зажигалки.

Она, помолчав, продолжила:

– Я пообещала кое-что рассказать, что может помочь. Но прежде вам надо понять про нас с Джейн. Нас воспитывали не обычно, а наш отец – не обычный отец. – Лора откинулась назад, устроив голову на спинке сиденья и полузакрыв глаза. – Постараюсь быть искренней. Все в мире происходило, как того желал отец, – кроме его брака. Он был на виду в школе, спортсмен, о котором шла молва в колледже. Стоило переступить порог одного из его клубов, как отца тут же окружали десятки друзей. В своем деле он король. У него не складывались отношения с единственным человеком – самым важным, моей матерью. От того, как она с ним поступила, он не сумел оправиться. Бросила его и сбежала с другим мужчиной. По сей день, встречая друга или знакомясь с человеком, отец боится, что над ним посмеются. Самое подлинное его чувство – ненависть. Ненависть к моей матери.

– Своим поступком она дала ему повод и еще бросила дочерей.

На мгновение ее веки под темными очками сомкнулись.

– Тема матери не имеет к нашему разговору отношения. Я не могу ее судить. Хочу сказать одно, Джим, это было не решение матери оставить нас с Джейн. Ее потянуло к другому мужчине, чтобы получить то, чего не мог дать ей муж. Отец нанял частных детективов следить за ней, и, как говорится, они застали ее на месте преступления. У нее не осталось другого выбора – только уйти. К счастью, Хью Себастьян оказался приличным человеком. Мать уже четырнадцать лет замужем за ним. Этот брак, вероятно, оказался удачным.

– Вероятно?

– Я так слышала, Джим. А с матерью с тех пор, как она ушла от нас четырнадцать лет назад, ни разу не виделась. – Алые губы Лоры задрожали, она открыла глаза. В них отражалась боль. – Отец воспитывал нас иначе, чем воспитывают большинство детей. Нас учили бороться с грехом, но также чураться материнской любви. Втолковывали, что главная цель человека – независимость. Сразу после школы нас расселили по разным квартирам. Обеспечивали средствами на жизнь, но недостаточно, чтобы отказаться от заработка. Отцу со всех сторон твердили, как он мудр, обворожителен, многоопытен. Его дочери должны вырасти особенными женщинами. – Лора горько усмехнулась. – Так и получилось. Но правда заключается в том, что самое главное для него было, чтобы мы ему не мешали. Я его за это не виню. В наш век пятьдесят лет не старость. У него было право на личную жизнь, чтобы две его дочери не подглядывали за ним. Вот именно поэтому он отослал нас из дома, а не потому, что был мудр и предусмотрителен.

Я ждал, чтобы она продолжала.

– Большинство детей воспитываются на «Винни-Пухе», «Паутине Шарлотты» и «Алисе в Стране Чудес». Нас же вырастили на сказке, которую сочинил отец. В ней все мужчины оказывались нашими врагами, готовыми меня и Джейн погубить. Нам запрещалось идти по стопам матери. Самостоятельность возводилась в абсолют, а замужество, как форма зависимости от мужа, отрицалось. Следовало отказаться от всех любимых мужчин, кроме, разумеется, самого отца. Мы реагировали по-разному. – Лора посмотрела на меня почти вызывающе. – Я восстала. Как только зажила отдельно, закрутила несколько романов и не таилась. Отец узнал и возненавидел меня за это. Я несколько раз влюблялась, но каждый раз чувство угасало, потому что боялась, что мой избранник будет похож на отца. Именно это он имел в виду, когда сегодня сказал, что мне не понять образа мыслей Джейн. Я паршивая овца. По нему, было бы лучше, если бы в морге в Манчестере лежала не она, а я. – Лора затушила сигарету в пепельнице. – Без комментариев?