Страх никогда не стареет - Геннадий Сорокин

– Инна! – На минуту я оторвался от рапорта. – Дорогая, почему в вашем с Валлентино коллективном творчестве отсутствует столь щекотливая тема, как инцест? Сейчас бы вы избавили меня от поливания грязью невинной Натальи. Я бы написал, что Киселев прочитал у Ирины де Сад историю про отца и дочь и внушил себе, что видел все это в реальности. Но вам ведь лень было чиркнуть пару строк на эту тему! Всё приходится на себя брать.

– Я приготовила подписанные документы, – она предпочла уйти от ответа. – Когда за ними приедут?

– Скоро. Ладно, ничего не поделать.

Раздался звонок по моему телефону. Сергей решил дипломатично позвонить с улицы и сообщить о своем визите.

– Привет, Александр Геннадьевич! – Входя, он пожал мне руку, оценивающе окинул взором обстановку. – У вас все готово? Положите бумаги куда-нибудь в пакет, не в руках же мне их нести.

– Как там дела? – спросил я, имея в виду Щукина и его команду.

– Там все в экстазе. Представь, совпала веревка с кухни «Ареса» и та, что изъяли с места убийства Фаины. Я что-то не помню никакого клубка у него в кухонном столе…

– Ты поменьше языком трепли, что мы там были. Или хочешь, чтобы нас обвинили в фальсификации доказательств по уголовному делу?

– Я же только тебе говорю. Не помню я никакой веревки. И парика не помню. Вообще-то в этом шкафу ты осмотр делал, я туда не залазил и парика мог не видеть. А вот в столе как раз я искал!

– Ты веревку искал или что?

– Да ничего я там конкретного не искал, но и клубка с веревкой там не было! Мне так кажется.

– Когда кажется, креститься надо. Еще новости?

– Чартер завтра днем, а не вечером. Отправляем сестер подписывать договор, и сами можем собираться. Резидент сказал, чтобы мы часам к четырем были готовы.

– Тогда сборы на тебе. Я до завтрашнего утра все равно не смогу вырваться. Если что-то случится, звони!

После его отъезда я вновь принялся за меморандум. Дело спорилось, и в мою версию органично вплелись обнаруженные у Киселева в квартире патроны и отпечаток его пальца на винтовке.

Инна неслышно подошла сзади и положила руки мне на плечи.

– Осталось объяснить, как в квартиру попала сама винтовка или кто та красавица, которая ее принесла. У тебя нет предложений?

– Саша, у меня даже намеков нет.

– Тогда введем в действие не установленное следствием лицо. Искать незнакомку все равно никто не станет, да и уверенности, что это была женщина, а не переодетый мужчина, ни у кого нет. Из каких побуждений она принесла винтовку? Напишем так: чтобы никоим образом не быть замешанной в истории с убийством сенатора. Киселев был мужчина, и вполне логично, что мог иметь не виртуальную любовницу в лице твоей сестры, а вполне реальную женщину. Он дал ей на хранение оружие, а она, прознав, что его не стало, вернула все на место. Теперь о событиях, которые, как выясняется, не имели к убийству сенатора Сарибекова Р. Х. никакого отношения.

– Инна, знаешь, что самое противное в этой истории? Я совершенно уверен, что никто не станет копаться в причинах самоубийства Городилова и все спишут на усталость от работы. Его даже похоронят с почестями за счет государства.

– Тогда зачем ты его вообще приплетаешь? Не писал бы о нем ничего.

– Я не хочу, чтобы его хоронили с воинскими почестями. Просто не хочу. Сейчас по моему рапорту прокуратура будет вынуждена начать проверку, и Городилова похоронят тихо и без официозного пафоса. Никто не рискнет привлекать к его персоне лишнего внимания. Наш Иван Степанович просто сгинет на веки вечные. Был человек, и нет его, словно никогда не было.

Прошло несколько минут, и мой рапорт ушел по электронной почте к резиденту, поставив точку в деле об убийстве члена Совета Федерации от Новосибирской области Сарибекова Ралифа Худатовича.

Судя по молчанию телефона, вопросов мое изложение событий не вызвало.

Далее до вечера не было никаких значимых событий, если не считать «совместного» посещения салона красоты. К моему удивлению, Инна вышла из дамского зала точно с такой же прической, как вошла. Но волосы ее стали гораздо светлее, из совершенно черных превратившись в темно-русые. Мне пришлось согласиться, что так ей больше идет. Всю обратную дорогу, минут тридцать, пришлось соглашаться.