Знак И-на - Татьяна Веденская

— Что касается Турции, то Алиса Морозова купила вместительный рюкзак в магазине «Сплав» неподалеку от дома. Это магазин профессионального туристического оборудования. Палатки, рюкзаки, экипировка. Я нашел в квартире бирку от рюкзака. В институт Алиса не приходила, академический отпуск не оформляла, так что над ней нависла угроза отчисления. Интуиция подсказывает мне, что на сессию студентка Морозова тоже вряд ли явится. А знаете, что еще она мне подсказывает?

— Что? Ну что тебе еще подсказывает твоя чертова интуиция? — помрачнел Мануйлов. — Вываливай, я же вижу, что у тебя есть версия. И уже чувствую, что она мне не нравится, эта твоя версия.

— Мне моя версия тоже совсем не нравится. — Иван заиграл желваками. — Но я думаю, что Алиса попытается сама найти и обезвредить Нечаева.

— Господи, только этого нам не хватало. Что эта девчонка о себе возомнила? Она, знаете ли, не Мила Йовович, а у нас тут не «Обитель Зла», черт возьми.

— Это спорный вопрос, — добавил Бахтин. — Помните, что мы нашли у нее в сейфе? А ведь она нам ни слова про папин «Глок» не сказала. Мало ли чего еще она нам не сказала.

— Слушай, Толик, иди к себе, а? Чего ты тут сидишь? — взорвался Иван.

— А ты моими сотрудниками не командуй. Он сидит, потому что у него совещание. Он на работе. Зато твоя свидетельница считает, что никто, кроме нее, не сможет остановить Черного Воина в этой деревне… черт, как ее там…

— Сёготь, Николай Степанович. Это вообще-то село.

— Все-таки умеют у нас деревни называть, да? — хмыкнул начальник, пропустив комментарий мимо ушей. — Лесные Моркваши, Ежиха, Сёготь… Не важно. Сечешь, Третьяков, какого высокого мнения она о тебе и твоих профессиональных качествах? И небезосновательно, между прочим. А мне что теперь докладывать в Следственном комитете? На меня там и так смотрят, словно я — ходячий мертвец. Ты хоть понимаешь, что будет, если я расскажу им…

— А вы представляете, что будет, если Алиса Морозова заявится в эту Сёготь и там погибнет? Ее надо найти.

— Найти и обезвредить, — добавил Бахтин.

— На каком основании я должен тратить наши ресурсы — людские и финансовые, — чтобы искать человека, который просто взял и уехал? Спятил ты? Значит, так, Третьяков, слушай меня. Слушай внимательно, а лучше вон возьми блокнот у Бахтина и запиши. И над кроватью себе повесь. Никто у нас не пропадал. У нас законом не запрещено ездить в отпуск и, если уж на то пошло, бросать институт и отказываться от наследства тоже не запрещено. Занимайся лучше своим делом: раскрывай убийство и лови Нечаева. И я именно это имею в виду — лучше занимайся, а то плохо ты работаешь. Если ты выполнишь свою работу нормально, то и Морозова будет в безопасности. Понял меня?

Иван молчал.

— Не слышу ответа.

— Понял, — процедил Иван.

— Ответ неверный. Как поняли меня, майор Третьяков?

— Так точно, вас понял, — сухо отрапортовал Иван. — Разрешите идти?

— Можешь идти… говнюк, — процедил Мануйлов.

Иван развернулся и вышел. Дверью он хлопнул так, что Мануйлов аж подпрыгнул, а потом покачал головой и плотно сжал губы.

Изначально расчет производился в Московском институте геодезии и картографии по данным, переданным им следствием, но когда Иван приехал на место, выяснилось, что та точка убийства в Сёготи, которую московские специалисты высчитали на двадцать шестое июля, может оказаться не совсем верной. Это если прислушаться к частному взгляду местного, из Ивановской области, геодезиста Олега Квасова. Битый час, стоя на дороге около двух припаркованных машин, Квасов и Третьяков обсуждали возможные погрешности при подсчетах. Обсуждали, так сказать, на повышенных тонах.

По расчетам Квасова, разница выходила большая. В теории объединенные силы московского ОМОНа и группы быстрого реагирования из области могли перекрыть и бо́льшую зону. Именно на это и указывал Квасов, но Третьяков сжимал зубы и отвечал, что одно дело — расставить постовых и бойцов по линии хоть в десять километров, просто так, на всякий случай, чтобы наблюдать за прилегающей территорией. И совершенно другое дело — когда у тебя две, а возможно, и больше точек возможной атаки. Это означает, что нужно две или больше полноценных групп захвата и что координация операции при таком раскладе усложняется даже не вдвое, а как минимум вчетверо. Поэтому Иван и хмурился, и скрежетал зубами, и курил без остановки. Докладывать-то наверх обо всем этом ему. Так что он воспринимал все сказанное Олегом Квасовым в штыки. Геодезист же пожимал плечами и тоже сквозь зубы отвечал, что если он прав, но к нему не прислушаются, то отвечать будет тоже Иван Третьяков. И не только перед людьми, но и перед богом.

Вилка, как в шахматах. Ничего хорошего, и нужно решать, что терять — погоны либо уж голову. Иван снова склонился над чертежами Квасова. Там не было точки следующего убийства, а была так называемая активная зона — от Сёготи до придорожной территории вблизи крошечной деревни Палашино, где они и стояли прямо сейчас, на пыльной узкой дороге.

— Вы сами должны понимать, — кипятился Квасов, — это только на бумаге легко — соединить две точки координат, а на деле — это же не лист бумаги, это же земля. Тут горы и овраги…

— И лес, ага, как в песне. Поле чудес. Но у нашего убийцы между каждой парой точек на карте, даже парой на параллельных линиях — всегда двести километров. Точное расстояние. На карте. Никакие реальные искажения рельефа он не учитывает. Именно за счет этого мы и смогли найти остальные жертвы, о которых не знали.

— Я не утверждаю, что искажения рельефа нужно учитывать, черт вас возьми… — Геодезист вздохнул, поднял брови и сделал паузу, тщательно подбирая слова. — Именно благодаря тому, что у вас появилось так много новых точек и координат, фигура теперь выстраивается куда четче. А ведь ваш убийца — перфекционист!

— И, кстати, ваш коллега, тоже геодезист, — не удержался Третьяков. Нехорошо, конечно, грубо и без повода. Квасов замолчал, потом зачем-то вытер губы.

— Изволите намекать, что все геодезисты — психи и маньяки? Что ж, не могу не согласиться. С такой зарплатой иногда прям очень хочется убивать.

— Ладно, не в обиду, честно. Просто и без твоих откровений несладко. — Иван перешел на «ты». Такой у него был свой способ просить прощения. — Понимаешь, Квасов, это место для нашей операции — и так адский кошмар. Убийца может с дороги прийти, а может и из леса, причем с любого направления. Кругом леса и поля. Я что, под каждой березой должен полицейского поставить? Июнь — это уже ужасно: дачники, грибники всякие, в лесу народу — как в банке шпрот, а что будет в июле? Это же наш, можно сказать, единственный и неповторимый летний месяц! Да тут население удвоится, и по большей части за счет детей. К каждой чертовой бабке в ее домик в деревне приедет внук. Сечешь, Олег?

— Может быть, все-таки предупредить людей?

— Казалось бы, хорошо бы предупредить людей, да только результат от такого предупреждения будет совсем не тот, на который ты рассчитываешь.