Жертва - Гарольд Карлтон

— Она знает меня с пеленок, — объяснил Санти. Старуха разразилась еще одной тирадой на быстрой испанской скороговорке, указывая при этом на Марчеллу, отчего Санти рассмеялся и покраснел. Он, словно защищая, обнял Марчеллу рукой и повел по направлению к дому.

— Что она сказала?

— Она сказала, что мы выглядим так, будто созданы друг для друга, — ответил он, глядя искоса на Марчеллу и сдвигая брови.

Она прижала его к себе:

— Мне тоже так кажется.

Санти разжег огонь из сухих оливковых и сосновых веток, и скоро в комнате стало теплее. Он включил электрообогреватели, установленные в других комнатах. Марчелла вдыхала запах горящих поленьев, помогая Санти ворошить угли в печи.

— Ты не против провести здесь ночь? — спросил он, поднимая брови.

Вопрос был задан столь невинно, что она не сомневалась, потребуй она — и они проведут ночь в разных комнатах. Сегодня Санти проведет ночь с ней, и она будет знать наверняка то, что знает и без того: сама судьба предназначила их друг для друга.

— Да, мне хотелось бы провести ночь здесь, — улыбаясь, кивнула Марчелла.

Он подбрасывал дрова в огонь и через плечо смотрел на нее.

— Здесь все живут очень простой жизнью, — сказал Санти, будто предупреждая ее.

— Да, — согласилась она, — простой и прекрасной.

Санти повел ее прогуляться по маленькой неторопливо-сонной деревушке. В ней была лишь одна главная улица, на которой было несколько магазинов и два художественных салона. Они перекусили в типичном ресторанчике, где пожилые женщины и очень молодые юноши принесли им толстые ломти хлеба и овощной суп.

— Это блюдо называется «сопа по-майоркански» — крестьянский суп, — объяснил Санти, глядя, как Марчелла поднесла ложку ко рту. — Он готовится из самых простых продуктов, но мне кажется одним из восхитительнейших блюд в мире, а если есть немного денег, то в него можно добавить яйцо! — Санти рассмеялся. — Теперь этот суп снова становится модным.

Крестьянская пища, похоже, пробудила в Марчелле старинную тягу к итальянской кухне, к которой она привыкла в детстве. Санти усмехался, глядя, как она пытается опустошить огромную тарелку. На десерт подали кусочек белого сыра с горным медом, за которым последовала чашечка крепкого черного кофе. Марчелла откинулась на спинку стула, наблюдая за мимикой Санти во время разговора. Им нужно было так много рассказать друг другу о своем детстве, о своих супругах, о друзьях и родителях. Днем они отправились дальше по побережью осмотреть большой дом, построенный австрийским герцогом сто пятьдесят лет тому назад, выходивший на прекрасную девственную береговую линию и к темно-синим волнам моря. В саду имелось маленькое странное строение из белого мрамора, под куполообразной крышей которого они постояли несколько минут, прежде чем приступить к осмотру имения.

— Тебе нравится готовить? — спросил Санти, когда наступающим вечером они возвращались в Дею.

Марчелла повернулась к нему.

— Разумеется, — ответила она. — А что мы приготовим? Я неплохо готовлю спагетти, вермишель и тому подобное!

— Как насчет курицы? — спросил он.

— Без газовой плиты? — рассмеялась она. — Запечем целиком?

— Конечно! — ответил он. — Я куплю курицу в Дее и немного картошки. Еще немного вина. Как тебе нравится?

Она взглянула ему в глаза, прежде чем он вновь стал следить за дорогой.

— Мне это понравится, — сказала Марчелла.

К девяти часам вечера Санти разводил огонь на черном пятачке земли около дома, нанизывал части курицы, приправленные луком, солью и маслом, на шампуры и раскладывал над огнем. Марчелла нарезала салат, очистила авокадо, приготовив блюдо, по возможности максимально приближающееся к тем, к которым привыкла. Торшер был зажжен, а на металлические стулья положены подушечки. Вино поставили в морозильную камеру холодильника рядом с бутылкой шампанского. На десерт была тарелка ярко-красных вишен.

После обеда они выпили яблочного шнапса, глядя на пламя костра, вдыхая запах горящих углей, смешивающийся с ароматом цветущих апельсинов, которые по вечерам, подобно жасмину, пахнут особенно сильно.

— Мы останемся на ночь здесь? — вопросительно взглянул на нее Санти.

Марчелла почти рассмеялась, потому что он не имел ни малейшего понятия о флирте. Она посмотрела на свои часы.

— Надо же, уже больше часа ночи, — сказала она, — а ты этот вопрос уже задавал мне сегодня днем. И тогда я ответила «да»!

— Ты уже насмехаешься надо мной? — спросил он. Санти смотрел на нее, и в его взгляде было столько любви, что Марчелла встала, наклонилась и прильнула к его губам.

— Никогда, дорогой.

Она многозначительно посмотрела на него, затем прошла в дом и разобрала постель, которую он застелил днем. Марчелла разделась и, опрыскав тело духами, улеглась на немного влажную простыню, ожидая его прихода. Это была брачная ночь, какой она рисовала ее себе в воображении, хотя и в несколько другой обстановке! Она слышала, как Санти вышел в сад и закрыл ставни.

Войдя в спальню, он присел на кровати, глядя на нее так ласково, что почти сразу же у нее потекли слезы. Сняв одежду, Санти скользнул в кровать рядом с ней. Когда он сжал ее в своих объятиях, их тела растворились одно в другом. Ничто в его теле не казалось ей чуждым, словно они множество раз занимались любовью прежде. Теперь она наконец могла испытать то, что представляют собой любовь и секс одновременно.

— Я искал тебя всю свою жизнь, Марчелла, — прошептал он.

— А если бы я описала портрет идеального, с моей точки зрения, мужчины, он не был бы так хорош, как ты, — сказала она.

Проникавший сквозь щели в ставнях лунный свет отражался в его глазах. «Так вот как все это происходит, — подумала она. — Как раз тогда, когда ты уже сдалась, когда ты отреклась от секса и от любви, встречается мужчина, подобный Санти». Секс перестал был чем-то срочным, за что нужно скорее хвататься; ей приятно всю ночь вот так оставаться в его объятиях. Каждый раз, когда она глядела в его блестящие глаза, каждый раз беря в руки его голову, подобно слепому, стремящемуся запечатлеть образ в своей памяти, ее глаза увлажнялись. Он держал ее так, словно она была самой желанной, самой бесценной женщиной на свете, как если бы ему вручили приз, на который он не рассчитывал. Ей нужен был именно такой, как он, мужчина, чтобы почувствовать себя значимой.

Они творили любовь так, словно были рождены в противоположных углах мира только для того, чтобы слиться воедино в этот самый миг. Ее томительное, откладываемое наслаждение было таковым, какого она ни разу не испытывала прежде: почти чрезмерно интенсивным, его нужно было растянуть во времени, нужна была эта новая любовь, нужно было пройти весь этот путь, чтобы найти его.

Все чувства, копившиеся внутри ее на протяжении последних лет, казалось, всколыхнулись, требуя высвобождения. Она вспомнила, как ребенком поранила в школе колено и как весь день терпеливо сносила боль, пока не приехал отец. Один взгляд на его любящее лицо, и она разразилась слезами. Так же она чувствовала себя с Санти, плача с облегчением.