Карибский кризис. 50 лет спустя - Дмитрий Язов

Осветил ли он все уроки Карибского кризиса? Безусловно, нет. Его выступление отразило кубинские взгляды на события тех тревожных лет, это было кубинское видение проблем, оставшихся в наследство от прошлого. У нас, российских участников конференции, было, естественно, свое видение, свои «болевые точки», которые имели для нас принципиально важное значение.

И все же мероприятия, подобные гаванской конференции 2002 года, безусловно необходимы. Это – не только форумы историков и ветеранов, это не просто воспоминания о прошлом. Каждая международная встреча, посвященная Карибскому кризису, приоткрывает новые и новые аспекты того кризиса, проливает свет на новые ракурсы проблемы. Другое дело, что опыт истории не должен быть только прерогативой историков, изучающих прошлое. Действующие политики должны повернуться лицом к этому опыту. Им вверены судьбы людей, наций и государств, судьбы мира, наконец. И очень обидно бывает, когда к власти приходят самоуверенные, не отягощенные интеллектом, бессовестные и безответственные лидеры. Разрушая все вокруг, они напрочь отбрасывают опыт истории, а наломав дров – списывают все на то, что ошибки в любом сложном деле неизбежны. Правда, народ эти ошибки называет преступлениями.

Видно, прав был великий русский философ и историк В. О. Ключевский, когда произнес свои пророческие слова: «История ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков». Вот только страдает в результате этого наказания, к сожалению, простой народ…

О многом думалось тогда, в октябре 2002 года, когда мы слушали заключительное выступление Фиделя Кастро. Наступит ли такой день, когда американские и кубинские политики сядут за одним столом, обсудят все проблемы и найдут приемлемое решение всех проблем? Ясно только одно: Куба давно и искренне открыта для этого, однако Вашингтон «держит паузу». Долгую «паузу». Трудно поверить в то, что виновниками такого положения являются силы кубинской контрреволюции в Майами, как это пытались обосновать представители американской делегации. Нет, дело – в другом. Американцы никогда не смогут простить Фиделю Кастро его независимую, смелую, самостоятельную позицию. Революционная Куба – это вызов американскому образу жизни, американским ценностям и понятиям, американскому зазнайству и самоуверенности.

Выступление кубинского лидера знаменовало собой формальное окончание международной научной конференции, однако со стороны американской делегации вдруг раздался голос: «Я хочу сделать заявление!»

Фидель взглянул в сторону реплики. Это был Дино Бруджиони, вернувшийся в зал в ходе заключительного выступления кубинского руководителя. Не дать слово организатору демарша было нельзя.

Пока Бруджиони отсутствовал, он успел написать короткий текст. Взяв в руки листок бумаги, бывший кадровый разведчик ЦРУ США зачитал:

На минуту в зале воцарилась тишина. Первым отреагировал Фидель Кастро. Он, похоже, был доволен, что конфликт внутри американской делегации был преодолен и конференция без всяких эксцессов благополучно подошла к концу.

«Каждый имеет право на выражение своей позиции и отстаивание своих взглядов», – глубокомысленно заметил Фидель, то ли комментируя слова Д. Бруджиони, то ли размышляя о чем-то своем.

Мне за годы моей службы приходилось много общаться с кубинскими военными – солдатами, офицерами и генералами. Прямо могу сказать, что лучших солдат нужно поискать. К 70-м годам XX века вооруженные силы Кубы благодаря советской военной помощи стали самыми боеспособными и боеготовыми во всей Латинской Америке. Кубинские войска активно действовали в разных регионах мира, прежде всего в Африке и конечно же в Западном полушарии. Везде, где шла национально-освободительная борьба, кубинцы действовали плечом к плечу со своими советскими товарищами.

Это по многим причинам устраивало Советский Союз.

Эпоха холодной войны имела свои определенные «правила». Две сверхдержавы – Советский Союз и США – не всегда и не везде могли использовать свои вооруженные силы. По крайней мере, обе стороны стремились ни в коем случае не допустить прямой конфронтации. В 1950 году, когда началась война в Корее, СССР не пошел на прямое военное вмешательство в конфликт, хотя и советские летчики, и зенитчики, и специалисты других родов войск наряду с северными корейцами и китайцами вели активные боевые действия. Сталин опасался тогда прямой военной конфронтации с США. При наличии ядерного оружия в арсеналах обеих сторон слишком высока была опасность возникновения атомной войны.

Эти же соображения, так или иначе, оказывали воздействие на внешнюю политику Советского Союза и после смерти Сталина. Военная помощь, направление военных советников и специалистов, поставки вооружений – все это было допустимо. Автомат Калашникова стал даже своеобразным символом борьбы за свободу во многих странах мира.