Мужской день - Борис Минаев

– Может, пропало куда-то? – нервно спросил Колупаев. – Давай чуть-чуть поищем. Вдруг оно где-то рядом.

Мы немножко поползали по траве, вытряхнули урны, посдвигали все камни и даже немножко покопали землю там, где она была довольно рыхлая.

Из приоткрытых форточек стали доноситься позывные «Доброго утра».

Зазвучали голоса ведущих, а потом послышался голос Аркадия Райкина.

– В греческом зале! В греческом зале! – повторял Райкин.

Обычно я когда это слышал, сразу начинал беспричинно ржать. Но тут я даже не улыбнулся.

– Ну нет так нет, – с деланым равнодушием зевнул Колупаев. – Пойду позавтракаю.

Вдруг в одном из окон мелькнула любопытная физиономия Бурого. И внезапная догадка пронзила меня. Бурый! Я поделился догадкой с Колупаевым.

– Нет, вряд ли, – сказал Колупаев, немного поразмыслив. – Это же очень вредные люди делают. Чтоб жизнь нам испортить. А Бурый, он разве вредный? И потом он нас боится, мы же отцы-основатели. Нет. Тут какие-то странные личности хотят заговор против нас устроить. Понимаешь?

Я молча кивнул. Заговор точно был, но для чего? К чему? Все пока было покрыто мраком неизвестности...

Прошло несколько дней. Колупаев встретил меня во дворе, отозвал за угол дома и в крайнем возбуждении показал новую записку.

«Здорово, кретины! Как живете, дистрофаны? Понос не мучает? Мы же вас предупреждали: не пытайтесь нас выследить! (Ни о чем таком они нас не предупреждали.) Ни к чему хорошему эти попытки не приведут! И учтите: ваш поступок, когда вы сожгли письмо счастья, не забыт! Вы еще за это поплатитесь, и, возможно, кровью! Скорее всего, вы просто тупые дебилы, которые не верят в нашу силу, а зря. Мы

следим за каждым вашим шагом. И ни одно ваше действие не останется без ответа. Если вы кому-нибудь обо всем этом расскажете, вам крышка. Впрочем, можете рассказывать, нам без разницы. Только помните: все находится под нашим полным контролем! Скоро вы найдете еще одно наше письмо. Если вы выполните все наши инструкции, – мы будем с вами говорить по-другому. Возможно! Но это зависит от вас, круглые болваны!»

Подпись уже была другая: «Секретная почта».

* * *

Колупаев тяжело дышал. Он принялся загибать пальцы, чтобы выяснить количество страшных оскорблений, которые содержались в этом тексте, и никак не мог дойти до конца.

– Четыре... четыре слова, – сказал я, чтобы ему помочь. – Дебилы, кретины, дистрофаны, болваны. Да ладно, не обращай внимания, это они специально. Где ты его нашел?

– Под ногами валялось! – прохрипел Колупаев, достал спички, вышел на середину двора, поджег письмо и поднял над головой пылающий листок.

* * *

– Чего это твой Колупаев бумагу во дворе все время жжет? – подозрительно спросила меня за ужином мама. – Контрольную по математике, что ли? Или работу над ошибками?

– Мама! – ответил я сурово. – А почему это он мой? С каких это пор ты стала называть его моим?

– А что же, он мой, что ли? – едко спросила мама. – Нет уж, извини. Это твой Колупаев, и точка!

– Спасибо! – сказал я, чтобы закончить эту бесплодную дискуссию, и вышел из-за стола, даже не доев свою любимую шестикопеечную котлету.

Вскоре я нашел еще одно письмо. Честно говоря, сами письма меня совершенно не беспокоили. Беспокоили не они, а таинственный до безумия способ их доставки.

Письма непонятным образом всегда оказывались прямо у нас под ногами!

Например, четвертое по счету письмо лежало на парапете маленькой лестницы, которая вела в подвал нашего дома. Я забрел в эту глухомань, в наш палисадник под окнами совершенно случайно. Ходил-ходил вокруг дома и пошел не по дороге, а по какой-то тропинке. И вдруг увидел письмо. Оно было аккуратно прижато камешком.

Ну просто Фенимор Купер какой-то!

Я быстро спустился по лестнице в подвал. Железная дверь была заперта на здоровый ржавый засов с замком.

Здесь, на лестнице, воняло мышами, мусором и какой-то сыростью. Я подумал, быстро выскочил оттуда, сел на корточки и стал смотреть вокруг – не улепетывает ли кто-нибудь со всех ног?

Нет, никто со всех ног не улепетывал. Ноги вокруг были совершенно нормальные. Женские ноги в чулках и туфлях, которые шли по улице. Мужские ноги в ботинках и сапогах, которые стояли возле нашего дома.

Тогда я вышел под фонарь и нервно прочитал письмо. Буквы прыгали перед глазами. Читать поэтому пришлось два раза. Или даже три.

«СЕКРЕТНАЯ ПОЧТА!!!

Привет, дорогие мальчики!

Не обращайте внимания на предыдущие три письма. Это была проверка! Мы проверяли, как доходит почта. Теперь видим, что почта доходит хорошо. Одна из нас – неизлечимо больная девочка, а другая – ее подруга, которая за ней ухаживает. Мы практически целыми днями не выходим из дома. Мы задыхаемся! У нас нет никого! Но выйти из дома мы не можем. Между пинг-понговым столом и котельной вы найдете наш секрет. Он помечен специальным знаком. Там вы найдете наш девиз и наше следующее послание. Прочтите его внимательно, и если найдете его и сделаете то, что там написано, мы с вами встретимся. Пока».

Мы долго ходили возле котельной и ковырялись в песке. Никакого знака не было.

Я просто облазил всю землю, вдоль и поперек. Ничего, кроме пивных пробок и каких-то деревяшек, не было на этой обычной московской земле.

– Давай подальше отойдем! – предложил Колупаев.

Мы отошли шагов на двадцать назад. Колупаев даже достал лупу. Но и в лупу ничего не было видно.

В общем, нам понадобилось еще полчаса, чтобы сообразить, в чем дело. На котельной была нарисована стрелка! Сверху вниз! Красным мелом! Надо было не под ноги смотреть, а прямо перед собой!

У меня ужасно билось сердце, когда я откапывал руками этот секрет: золотая фольга из фантика, розовое бутылочное

стекло, ну и всякая прочая ерунда – какая-то сломанная заколка типа гребешок, два шарика из-под стеклянных бус.

И наконец в спичечном коробке – это письмо.

Колупаев был мрачней тучи.

– Как они это делают? Объясни мне, Лева! – говорил он с отчаянием. – Как? Это заговор! Они хотят нас свергнуть! Я буду ловить всех девчонок по одной и буду их раскалывать! Я этого так не оставлю! – говорил Колупаев, тяжело дыша, пока я разворачивал письмо.

«СЕКРЕТНАЯ ПОЧТА.

Молодцы, ребята. Вы нашли это пятое, последнее письмо. Больше мы с вами не играем. Потому что неинтересно. Вы тупые, как пробки. Простите, что мы вас грубо обзывали нехорошими словами. Но другого вы просто не заслуживаете. Впрочем, если вам есть что сказать – оставьте на этом месте свое письмо. Чао, крошки».

– Как ты думаешь, они сейчас на нас смотрят? – тихо спросил я и оглянулся на свой дом. Впервые в жизни он казался мне враждебным и даже страшным.