Недостойная - Анна Шнайдер

— Что случилось, Энни?

Я закусила губу, чувствуя досаду на себя. Ну почему я не могу просто наслаждаться ухаживаниями? Почему мне обязательно надо рассуждать про сказку и быль?

И в конце концов… не при охранниках же объясняться.

Видимо, Арчибальд понял, что я не хочу говорить при посторонних — кивнул и сказал:

— У нашей семьи здесь отдельная ложа, защищенная магически. Никто не видит, что происходит внутри, и не слышит. Пойдём туда?

— Да, ваше высочество, — я кивнула и последовала за принцем.

Арчибальд оставил охранников возле входа в ложу — это был небольшой балкончик, расположенный довольно близко к сцене, — и проводил меня внутрь. Задвинул тяжёлые бордовые шторы и спросил, поворачиваясь ко мне лицом:

— Так что случилось, Энни? Ты очень напряжена.

Я усмехнулась, вспомнив то, что произошло накануне.

— Вновь будете поить меня «Лунным светом»?

Арчибальд покачал головой.

— Нет, не буду. Не обижайся на меня, Эн…

— Я не обижаюсь, — перебила я его. — Это всё неважно. Ваше высочество, я просто вам не подхожу. Я безродная девушка без гроша за душой и…

— Ты талантливый маг и учёный, — возразил принц, делая шаг вперёд, и взял меня за руку. — Талантливее многих архимагистров. И ты еще горы свернёшь. А насчёт безродности — закон о титулах её исправит.

— Дело в законе? — спросила я, пытаясь отобрать руку, но Арчибальд не отдал. Ещё ближе подошёл и положил вторую ладонь мне на талию. — Вы собираетесь подать пример остальному миру аристократии и… — Я запнулась, не решаясь сказать «жениться на мне» — слишком уж нагло это звучало. — … И использовать для этого меня?

— Нет, — ответил принц твёрдо. — Я собираюсь быть счастлив, вот и всё. А закон… Так или иначе, но он будет принят — независимо от того, женюсь я на тебе или нет.

Я сглотнула — слово «женюсь» в устах его высочества звучало еще страшнее, чем в моих мыслях.

— И зачем ты смешиваешь одно с другим, Эн? Закон не имеет отношения к моим чувствам к тебе. — Арчибальд наклонился ниже, вглядываясь мне в глаза. — Забудь про него. Если ты не захочешь принимать титул в первых рядах, мы подождём, пока всё устаканится. Мой брат найдёт и другие примеры для подражания, кроме нас с тобой.

«Нас с тобой». О Защитница…

— Ваше высочество…

— Эн, — принц наклонился ещё ниже, и голос его уже был хриплым. Да и смотрел он не в глаза, а на губы. — Энни… Я клянусь, что ни к чему не буду тебя принуждать и…

— А вино? — возразила я. — Вы ведь меня обманули!

— Оно совершенно безобидно, и я пил его вместе с тобой. Ты ведь не стала бы пить, если бы я сказал, правда?

— Конечно.

— Вот видишь. Но я обещаю — такого больше не повторится. Клянусь, Энни.

Я не успела ничего сказать — Арчибальд, вздохнув, сократил последние оставшиеся между нашими губами сантиметры и поцеловал меня.

Я не знала, что делать. Мне было одновременно и страшно, и волнительно, и странно, и приятно… Конечно, когда Арманиус поцеловал мне руку, было еще приятнее, но… Эн, почему ты думаешь о ректоре сейчас?..

И я, отгоняя от себя мысли о другом мужчине, ответила Арчибальду, осторожно обняв его свободной рукой. Сразу после этого поцелуй изменился, став глубже и горячее, и дыхание принца потяжелело, и ладонь его, лежавшая на моей талии, уже не лежала, а двигалась…

— Моя Энни, моя… — шептал он, и возражать я была не в силах. — Прости, я не удержался. Ты останешься сегодня со мной?

— На ночь — нет, — ответила я испуганно, и Арчибальд засмеялся.

— Не на ночь. На спектакль. Останешься?

Наверное, это безумие. Но Защитница…

«Я собираюсь быть счастлив, вот и всё».

Мне тоже очень хотелось быть счастливой. И любимой.

— Да, останусь, ваше вы…

— Арчибальд. Хватит, Энни. Я человек, а не титул.

— Я знаю. Я просто боюсь…

— Не бойся, — он поднял руку и погладил меня по щеке. — Это хороший спектакль, я обещаю, он тебе понравится.

Я не выдержала и рассмеялась.

— Ладно. Но вино я с вами пить не буду!

— Договорились, — его высочество кивнул, усаживая меня в кресло. — Сегодня будем пить морс.

— Обычный? Или тоже лунный?

— Обычный. Но очень вкусный, Энни.

После спектакля Арчибальд довёз меня до общежития и, поцеловав на прощание руку, спросил, пойду ли я с ним завтра в Императорскую оранжерею.

Ну как я могла отказаться? Императорская оранжерея — это же почти «Иллюзион». Но если для посещения «Иллюзиона» просто нужны были деньги, то попасть в оранжерею могли только аристократы, получившие разрешение лично у императора. Это ведь был не сад, а нечто вроде лаборатории.

А в комнате меня ждала записка — золотой конверт в букете белых лилий.

«До завтра, моя Энни».

Цветы успели раскрыться — значит, стояли в вазе уже давно. Видимо, Арчибальд написал это задолго до моего согласия на прогулку.

Я улыбнулась и покачала головой. Да уж, завоевание идёт полным ходом…

* * *

Вечером Берт всё-таки связался с Велмаром, чтобы узнать про Церемонию. В конце концов, университет не мог долго обходиться без ректора, и чем скорее её проведут, тем лучше.

Это была ещё одна тайна родовой силы — артефакты, созданные при помощи кровной магии (а университет был именно таким), должны были непременно обладать Хозяином. Агрирус, как специалист, объяснял это «законом вектора».

«У силы должна быть направленность. Если сила хаотична, она подобна разрушающему тайфуну. Но направить силу может только маг. В случае с небольшими артефактами мы встраиваем вектор в формулу, но с артефактами вроде «Иллюзиона» или университета это не сработает. Им нужен вектор — живой человек».

Только теперь Арманиус ощутил, что действительно всё это время был вектором. Он привык к ощущению университета внутри себя, привык сдерживать его энергию, не давать ей выплёскиваться. Даже когда контур был сломан, Берт, оказывается, выполнял эти функции.

Сейчас же ему было пусто. А еще — сухо, как будто несколько дней не пил воды… и вряд ли когда-нибудь ещё выпьешь.

— Добрый вечер, Велмар, — Берт улыбнулся возбуждённому Агрирусу. Глаза у него блестели — явно только что с лекции или семинара. — Хотел узнать про Церемонию. На какой день её назначил Совет?

— На завтра. Думали после праздника перемены года, но сам понимаешь, долго ждать не стоит.

— Это точно. Все обрадовались, что метка исчезла?

— Сначала все перепугались, что ты концы отдал, — покачал головой Велмар. — Видел бы ты себя со стороны. Побелел, как мел, задрожал, метка засветилась — и ты рухнул. А потом университет загудел, и метка постепенно растворилась, ушла. Я тебе пульс пощупал, понял, что живой, и сразу вызвал Эн.