Коварная ложь - Паркер С. Хантингтон

– Именно поэтому я выбрала Корделию. Я бы сделала тебя свидетельницей, Эмери, но ты слишком ненадежна для такого подарка.

Еще один глоток напитка.

– Спасибо, что пощадила меня, Вирджиния.

– Я жду тебя на репетиции, или можешь попрощаться со своим трастовым фондом.

– Звучит забавно, – о на отодвинула стул и встала, – мы с Нэшем с радостью придем. – Помахала рукой своему будущему отчиму и Эйблу. – Увидимся там, лорд Балти и Маленький Член.

Мы провели остаток вечера в баре. Эмери пила амаретто, пока я не попросил официанта заменить его на воду.

Как только мы сели в машину, Эмери влезла в свои огромные спортивные штаны, приказав мне отвернуться. Она стянула платье через голову, заменив его белой футболкой с надписью «Тише, Тигр».

Устроившись на сиденье, она погладила обивку.

– Что это за машина?

Я подрулил на заправку и протянул служащему свою карту, велев наполнить бак.

– «Ламборгини Авентадор Эс Родстер».

– Хм… не похоже на то, что ты стал бы водить.

– Это потому, что после того, как моя «Хонда» сломалась, я поехал на такси в ближайший автосалон. Это оказался «элитный автосалон. Истридж, Северная Каролина, все для вас».

– Знаешь, что я заметила в Вирджинии? – спросила она после часа поездки. Теперь мы были на дороге одни.

– Что?

– Она никогда не выглядит счастливой. Я хочу быть счастливой, когда стану старше.

– А сейчас ты не счастлива?

– Хм… Думаю, да. Может быть, не тем счастьем. Я хочу быть отжигающе счастливой. – Еще одно придуманное слово, без сомнения. Она не дала мне возможности спросить, что это значит. – Тебя когда-нибудь тошнило от лжи?

– Чьей лжи?

– Лжи вообще. – Она потерла виски, вероятно, чтобы избавиться от последствий всех выпитых коктейлей. – Люди сдерживаются, говорят не то, что думают, и прячут все внутри.

Я не ответил ей, просто наклонил голову и позволил ей продолжать. Моя машина катилась по дороге. Первая капля дождя ударила в лобовое стекло со стороны Эмери. Она протянула руку и погладила стекло, движение было благоговейным.

Когда она убрала пальцы, на стекле остались следы.

– Я ненавижу ложь. Знаешь, что я поняла, Нэш?

– Просвети меня. Я в нетерпении.

– Ты меня не ненавидишь. – Она широко распахнула руки, как будто только что сделала самое глубокомысленное заявление в мире. – Ты прячешься за грубостью, потому что я нашла путь к твоей душе, и это пугает тебя. Тебе не нравится то, что я заставляю тебя чувствовать, потому что я действительно заставляю тебя чувствовать.

Я сглотнул, обдумывая ответ на это, чем бы, мать его, оно ни было.

– Ты пьяна.

– Не сильно.

Лукавая улыбка заставила мои пальцы крепче сжать руль. Она вынула телефон, отвернулась и начала что-то набирать.

Я быстро взглянул на нее.

– Что ты делаешь?

Она сунула телефон обратно в карман и поерзала. Ее нога задела коробку с моими записками, которую она забрала из поместья Уинтропов.

– Просто кое-что погуглила.

Вытянув руки над головой, она опустила ладони на шею. Мы проехали еще несколько миль, прежде чем ее рука скользнула за мой подголовник.

– Что ты делаешь? – повторил я. Второй раз за десять минут. Я уже был как попугай.

Дождь сильнее захлестал по ветровому стеклу. Я включил дворники, выставив их на максимальную скорость.

Она убрала руку, как только сказала:

– Притормози.

Она в мгновение ока склонилась надо мной, двигаясь так быстро, что сразу стало понятно, сколько она выпила. Секундой позже крыша кабриолета откинулась, сдвинувшись назад с той же скоростью, с какой мы ехали. Я опустил взгляд на свои колени. Ее рука все еще сжимала рычаг управления крышей.

Эмери, казалось, вот-вот рассмеется.

Ликование окрасило ее щеки, пока я вспоминал произошедшее в прошедший час.

Она спросила, что это за машина, нагуглила что-то, закинула руки за каждый подголовник, где находились рычаги управления крышей, и склонилась над моими коленями, чтобы дернуть последний.

Твою мать.

Вода брызнула нам на щеки. Дождь пошел сильнее, как будто понял, что она сделала, и хотел подразнить меня.

– Боже, Эмери. Тебе нужно одеяло, психологическая экспертиза и вытрезвитель. Статистика.

– Я не пьяна, – настаивала она. Она вскочила на сиденье, раскинула руки, как в «Титанике», и закричала пустой дороге: – Я хочу жечь!

Я попытался вспомнить, сколько коктейлей она выпила.

По меньшей мере шесть.

Может быть, больше.

Я замедлил скорость. Эта девица была не в своем уме и напрашивалась на то, чтобы выпасть из движущегося автомобиля.

Она покосилась на меня, ее тело раскачивалось без музыки.

– Это сильный дождь? Ты бы стал жечь в снегопад?

– «Жечь» – это даже не слово. – Я прижался к обочине, вспомнив, что именно это она написала на своем фото ночного неба. – И «снегопад», скорее всего, тоже.

– Нет, это сложное слово. Когда снег падает, головоломка – голова ломается, а мотель – это мотор и отель. – Она изогнула бровь, как будто это я тут был ненормальным. – Ты уверен, что мы закончили одну и ту же школу? Вроде бы у Истриджской средней были более высокие стандарты.

Я проигнорировал ее слова, наблюдая, как она машет руками в ритме одноногого кенгуру. – Какого черта ты делаешь?

– Я жгу. У меня нет отца, который любит меня. У меня есть мать из высшего общества, которая при каждом удобном случае шантажирует меня моим будущим. У меня есть злой босс, который смотрит на меня так, будто хочет меня трахнуть. – Она чуть не вывалилась с пассажирского сиденья. – Я бы предпочла сейчас не иметь дела ни с кем из них, и поэтому я жгу.

– Что это за хрень, «жечь»?

Ее белая футболка прилипла к коже. Два соска смотрели вперед. Надпись «Тише, Тигр» дразнила меня. Мои собственные слова, использованные против меня. Ее бедра двигались, провоцируя меня на то, что я отказывался делать, когда она была так пьяна.

– Танцевать. – Она уставилась в небо. – Безыскусно, без изящества, без мастерства, но всегда с удовольствием. Папа когда-то говорил, нужно лишь только попросить, и я всегда буду рядом, чтобы отжечь с тобой. Какая ложь. Неужели все, кого я знаю, лжецы?

– Ты буквально только что солгала мне, когда сказала, что не пьяна, – подчеркнул я, в основном потому, что и сам мог похвастаться длинным списком из лжи.