Палачи и казни в истории России и СССР - Владимир Игнатов

Организаторы убийства С.М. Михоэлса впоследствии были награждены орденами. Особо была отмечена роль министра госбезопасности БССР Л.Ф. Цанавы. 12 августа 1950 г. Сталин подписал постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о награждении его орденом Ленина. Такой чести Цанава был удостоен в связи с 50-летием и «за заслуги перед государством».

23 мая 1946 г. в Нюрнберге, в номере гостиницы, был найден мертвым советский прокурор, советник юстиции III класса Николай Зоря. Расследование, которое провел сын погибшего прокурора Юрий Зоря, показало, что прокурор не должен был допустить появления показаний Риббентропа о существовании секретного протокола к советско-германскому договору о ненападении. Но и Риббентроп, и его заместитель Вайцзеккер под присягой раскрыли его содержание (72).

Накануне своей гибели Зоря просил непосредственного начальника — генерального прокурора Горшенина — срочно организовать ему поездку в Москву для доклада Вышинскому о сомнениях, возникших у него при изучении катынских документов, так как с этими документами он выступать не может. Горшенин отказал. Внезапная смерть молодого здорового члена советской делегации в центре внимания всего мира — это не сталинский стиль. Его можно было бы вызвать в Москву и там с ним расправиться. Однако Зоря совершил непростительную ошибку, и это потребовало немедленной реакции. Сомнение в сталинской правде о Катыни — это смертный приговор не только сомневающемуся, но и его окружению. Зоря скорее всего этого не учел. Наверное, он надеялся, что Вышинский поймет слабость обвинения и не допустит компрометации советской стороны перед трибуналом, а может, позволит ему не возвращаться из Москвы в Нюрнберг.

На следующее утро Зорю нашли мертвым. Официальная версия — неосторожность при чистке оружия; семье сообщили о самоубийстве. Среди советской делегации ходили слухи, будто Сталин сказал: «Похоронить, как собаку!» (73). С событиями в Катыни было связано еще одно тайное убийство. 30 марта 1946 г. у себя в квартире в Кракове был убит польский прокурор Роман Мартини, собиравший материалы по Катынскому делу. Тотчас пошли слухи, что Мартини нашел документы, неоспоримо доказывающие вину НКВД за расстрел пленных, и за несколько дней до убийства передал их с соответствующим докладом в Министерство юстиции. Убийцами были 20-летний С. Любич-Врублевский, бывший во время войны солдатом Армии Крайовой, а затем сотрудником милиции (предположительно, агент госбезопасности) и его 17-летняя подруга Иоланта Слапянка. Любич-Врублевский был арестован и тотчас бежал (впоследствии расстрелян), а его подруга была судима за убийство с целью ограбления. По некоторым данным, Мартини нашел так называемый «рапорт Тартакова» — немецкую фальшивку времен войны, которую, однако, долгое время принимали за подлинный документ НКВД (74).

Кроме очевидных и доказанных убийств, историками до сих пор ведутся споры о причастности «вождя народов» к убийству Фрунзе, Бехтерева, Куйбышева, Крупской и других видных деятелей. Можно с уверенностью утверждать, что вряд ли найдутся документы, свидетельствующие о прямой причастности вождя к их убийству. Если они когда-то и были, их давно уничтожили. Коба показал себя непревзойденным мастером фальсификаций и не оставлял следов там, где это могло ему навредить. Вызвала много вопросов смерть революционера, одного из видных военачальников Красной Армии во время Гражданской войны Михаила Васильевича Фрунзе (1885–1925 гг.), умершего вскоре после убийства Кирова. Официально сообщалось, что Михаил Фрунзе болел язвой желудка и 29 октября 1925 г. ему сделали операцию, которая прошла успешно. Однако через 39 часов Фрунзе скончался «при явлениях паралича сердца». Спустя 10 минут после его смерти, ночью 31 октября, в больницу прибыли Сталин, Рыков, Бубнов, Уншлихт, Енукидзе и Микоян. Была произведена экспертиза, по результатам которой судмедэксперт записал: «Обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции».

На вопрос, почему возникла сердечная недостаточность, приведшая к смерти, ответа в заключении не было. Недоумение по этому поводу высказывалось и в газетах. Еще более загадочной стала ситуация после публикации в день его смерти заметки «Товарищ Фрунзе выздоравливает» в «Рабочей газете». На рабочих собраниях спрашивали: зачем делалась операция; почему Фрунзе согласился на нее, если с язвой можно прожить и так; какова причина смерти; почему опубликована дезинформация в популярной газете? В связи с этим врач И.И. Греков, ассистировавший при операции хирургу В.Н. Розанову, дал интервью, помещенное с вариациями в разных изданиях. По его словам, операция была необходимой, так как больной находился под угрозой внезапной смерти и Фрунзе сам попросил прооперировать его по возможности скорее. «Операция относилась к разряду сравнительно легких и была выполнена по всем правилам хирургического искусства, но наркоз протекал тяжело; печальный исход объяснялся также обнаруженными при вскрытии непредвиденностями». По словам Грекова, к больному после операции никого не допускали, «но, когда Фрунзе сообщили, что ему прислал записку Сталин, он попросил записку прочесть и радостно улыбнулся». Записка была краткой: «Дружок! Был сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти, — не пустили, язва. Мы вынуждены были покориться силе. Не скучай, голубчик мой. Привет. Мы еще придем, мы еще придем… Коба» (75).

Интервью вызвало еще большее недоверие к официальной версии. Используя слухи и пересуды на эту тему, писатель Пильняк написал «Повесть непогашеной луны», где в образе командарма Гаврилова, умершего во время операции, все узнали Фрунзе. Часть тиража «Нового мира», где публиковалась повесть, была конфискована, что было воспринято общественностью как косвенное подтверждение версии убийства.

Некоторые историки считают, что смерть Фрунзе произошла из-за врачебной ошибки — от передозировки наркоза. Свою точку зрения они подкрепляют тем, что Фрунзе был ставленником Сталина и вполне лояльным к нему политиком. К тому же до расстрельного 1937 г. было 12 долгих лет, и вождь еще не осмелился на проведение «чисток» и устранение неугодных.

Однако их оппоненты отмечают, что уже и в 1925 г. происходили события, часть из которых можно рассматривать как «устранения». Этот год был отмечен целой серией «случайных» смертей и катастроф. Так 6 августа 1925 г. при невыясненных обстоятельствах был убит легендарный герой Гражданской войны Григорий Иванович Котовский, сделавший карьеру от уголовного преступника до члена ЦИК СССР и члена Реввоенсовета СССР. Фрунзе внимательно следил за ходом следствия по делу об убийстве Котовского. Потрясенный нелепой на первый взгляд смертью командира одного из крупных соединений РККА, ставшего недавно членом Реввоенсовета СССР и приглашенного на пост его заместителя, Фрунзе, по-видимому, заподозрил что-то неладное и затребовал в Москву все документы по делу убийцы Котовского Мейера Зайдера. Кто знает, чем закончилось бы это следствие и какие имена были бы названы, если бы сам Фрунзе в октябре того же года не умер на операционном столе? (76).

19 марта в Москве внезапно умер «от разрыва сердца» председатель Союзного Совета ЗСФСР и один из председателей ЦИК СССР Н.Н. Нариманов. 22 марта в авиационной катастрофе погибли первый секретарь Заккрайкома РКП(б) А.Ф. Мясников, председатель ЗакЧК С.Г. Могилевский и летевший с ними уполномоченный наркомата почт и телеграфов Г.А. Атарбеков. 27 августа в США, катаясь на лодке, при невыясненных обстоятельствах погибли недруг Сталина Э.М. Склянский и председатель правления акционерного общества «Амторп» И.Я. Хургин. Склянский, бессменный заместитель наркомвоенмора Троцкого, весной 1924 г. был отстранен от должности и назначен председателем правления треста «Моссукно».