Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Реншёльд и тут не поверил и захотел проверить эти данные лично. Он снова подъехал к Кройцу и пристально вгляделся в уже залитую солнцем долину. Да, все правда. Батальон за батальоном выползали из лагеря и строились на виду у шведов в две сплошные линии. Между батальонами был промежуток шириной не больше десяти метров. В этих промежутках усатые красномордые артиллеристы устанавливали трехфунтовые пушки — всего 55 штук. Русская конница под командованием А. Ф. Бауэра сосредоточивалась на флангах, а шесть отборных драгунских полков под командованием А. Д. Меншикова занимали позиции сзади пехоты. Неужели они пойдут в наступление?

Король высказал мнение, что нужно атаковать стоявшую на правом фланге конницу Бауэра:

— Вероятно, нам стоит двинуться в направлении русской кавалерии и ее прежде всего повернуть вспять?

— Нет, ваше величество, — ответил Реншёльд, — нам следует нанести удар вон по тем.

Под «теми», пишет шведский историк, фельдмаршал подразумевал пехотные батальоны, еще не успевшие полностью построиться в боевой порядок. До них было не больше версты.

— Делайте, как считаете нужным, — ответил Карл.

С этого момента его влияние на ход сражения вовсе прекратилось.

Армию развернули против русской пехоты. До этого она находилась на расстоянии пушечного выстрела от северо-западного края русского лагеря — примерно в 1500 метрах, то есть в пределах прямой видимости. Только отчаянное положение могло вынудить каролинцев маршировать вдоль боевых порядков русской армии, представляя для нее удобную мишень. Но, как говорят шведские историки, у Реншёльда другого выхода не было.

Многие эксперты, однако, считают, что Реншёльд имел и в данной безнадежной ситуации альтернативу — наступать, как и было задумано, на северный фланг русской армии с теми силами, которые были в его распоряжении. Конечно, численное преимущество русских было велико, но оно ведь сохранялось при любом варианте. Тем более что шведская армия уже была выстроена в боевые порядки, а русские только начинали накапливаться и выстраиваться в боевые линии.

Но решение было принято, инициативу боя каролинцы сами отдали в руки противника, и им в этот момент уже ничто не могло помочь. Итак, в десятом часу утра армия повернула кругом направо и начала свой марш в обратном направлении, через «малое болото», по направлению к Будищам. Началась спешка и суета, потому что шведские генералы боялись не добраться до указанного места до того, как русская армия пойдет в атаку. Маршу шведов мешало болото, и похоже, это соревнование они русским проигрывали.

Ближе к русским находилась пехота: кавалерия, оставив заслон сзади, шла параллельно и впереди нее и из-за болотистой местности с трудом сохраняла боевой порядок. Головная часть кавалерии, ведомая генералом Кройцем, при развороте на противника должна была образовать правый фланг шведской армии, поэтому Кройц спешил изо всех сил опередить пехоту. Последним болото переходил Хамильтон со своими кавалеристами, он должен был образовать левый фланг боевого порядка армии. Однако места, для того чтобы Кройцу стать справа от пехоты Левенхаупта, не оказалось — мешали лес и болотце, и он стал сзади. Это, конечно, мало понравилось пехотинцам, им приходилось идти в атаку без поддержки кавалерии, но делать было нечего. Для того чтобы как-то соответствовать ширине фронта, определенному русскими батальонами, Левенхаупту пришлось вытягивать свои батальоны в тонкую линию, но и после этого они на фоне русских выглядели, по словам Энглунда, как дюйм против локтя.

Левенхаупт, закончив перестроение, вежливо осведомился у Реншёльда, куда «...будет угодно Его Превосходительству», чтобы они направились. Реншёльд указал на перелесок справа от боевого порядка. Левенхаупт тут же скомандовал «направо», чтобы пехота в колоннах пошла в сторону этого перелеска. Сразу подлетел рассерженный Реншёльд и закричал, какого черта Левенхаупта понесло туда. Он что, собирается совсем заслонить все выходы для кавалерии? Выяснилось, что Левенхаупт неправильно понял Реншёльда: фельдмаршал имел в виду более позднее продвижение боевого строя в направлении перелеска, а не выдвижение его на один уровень с ним. Левенхаупт глубоко переживал свою оплошность, был вынужден извиниться, но обида на фельдмаршала осталась. Чувство неудовлетворенности от стычки, вероятно, мучило и «солдафона» Реншёльда, и он вернулся к Левенхаупту, взял его мягко за рукав и вполне дружелюбно произнес:

— Генерал Лейонхювюд, вам следует атаковать противника. Сослужите же его величеству еще одну верную службу, а мы с вами помиримся и будем опять добрыми друзьями и братьями.

Мнительный Левенхаупт сразу заподозрил, что фельдмаршал, по-видимому, сомневается в шведской победе и испытывает угрызения совести, посылая его на верную смерть. Тем не менее генерал с вычурной любезностью подтвердил свою преданность королю и спросил Реншёльда:

— Желает ли его превосходительство, чтобы я сию минуту двинул войско на врага?

— Да, сию минуту, — ответил Реншёльд.

— В таком случае, с Богом, да будет объявлена нам милость Господня! — сказал Левенхаупт.

Фельдмаршал поскакал к коннице. Левенхаупт отдал приказ, забили барабаны, синяя линия зашевелилась и двинулась вперед к плотной зеленой стене русской пехоты. Четыре тысячи солдат шли в атаку на двадцать две тысячи[168]. До «стены» было около 700—800 метров. Первые 600 метров предстояло пройти с обычной скоростью — 100 шагов в минуту, последние 100—200 метров нужно было преодолеть бегом. Русская «стена» на атаку шведов ответила немедленной остановкой. Царь Петр, который во главе своих военачальников ехал на своей любимой кобыле Лизетте впереди, застыл на месте. Потом он взмахнул шпагой, благословляя полки, и уступил командование Шереметеву. Он направил коня к той дивизии, которую решил сам вести в бой.

Многим из шведских пехотинцев было ясно, пишет Энглунд, что атака не может быть успешной и что их ждет неминуемая гибель. В своих мемуарах Левенхаупт напишет: «Этих, с позволения сказать, идущих на заклание глупых и несчастных баранов я вынужден был повести против всей неприятельской пехоты».

Было без четверти десять. Решающее сражение Полтавской баталии началось.

... Почти десять часов утра. Шведская армия вступила в бой, еле успев кое-как развернуться. Договорившись с Кройцем, что он со своей кавалерией станет справа от атакующей пехоты, чтобы удлинить фронт и не дать русским зайти ей сразу в тыл, Реншёльд поспешил к королю. Он доложил ему, что пехота пошла в наступление, и снова ускакал — теперь уже на левый фланг.

— Как! — воскликнул находившийся рядом Юлленкрук, — Неужели битва уже началась?