Три грустных тигра - Гильермо Инфанте Габрера

Я обошел машину сзади, почти что такелажным курсом. Когда я оказался рядом с ним, он сказал, Иоганн Себастьян, не Бах, а Элькано, que le vent de Bonheur te soufflé au cu[196]и please end well your trip around the underworld, and sleep well, bitter prince and marry than, sweet wag[197], пророческая цитата, и для соседей, не разумеющих ни по-французски, ни по-английски, да и по-испански с трудом, погромче:

— Большое спасибо за жопу, сэр Кака.

Я прокричал, Вам спасибо, взаимно, лорд Шит-лэнд. Ошибался Э. М. Форстер, ох как ошибался, он думал, что Лондон — это вселенная, а Тамесис — океан, а его друзья — человечество. Кто предаст свою отчизну или матчизну (Наматчизна — отчизна всем нам, футболюдям) ради того, чтобы сохранить друга, когда всякому известно, что можно предавать друзей и консервировать их, словно мыслящие груши? Арсенио дель Монте и к чему скрывать истинные друзья мои Куба есть любовь а также Сильвестре Либбис.

Он отпустил ручник. Я вышел.

— Как узнаешь, кто самый главный наоборотник, напиши мне, — прокричал он поверх рычащего куэкуэкуэ двигателя, уже уезжая. — Сообщи телеграммой. — И эхо, протиснувшись по улице, умножило, разбило, искалечило его — До завтра.

В тишине оставленной автомобилем я поднимался по лестнице рядом с которой цвели финиковые пальмы перешел темный двор один и в тишине не страшась ни человека-волка ни женщины-пантеры в тишине сел на лифт и включил свет в кабине и снова выключил чтобы ехать в темноте и в тишине вошел в дом и в тишине снял рубашку и ботинки и в тишине пошел в ванную и пописал и вынул зубы в еще большей тишине и в тишине и секретности пустил мост в плавание по паруснику-стакану и в тишине спрятал эту зубную иерофанию на верхней полочке за аптечкой и в тишине пошел на кухню и стал пить воду в тишине три кружки в тишине три и все еще не напился и в тишине с надувшимся пузом похлопывая себя по всему брюшному шару ушел и в тишине вышел на балкон но увидел только большое окно светящееся в тишине и вывеску Похоронное бюро в тишине Кабальеро где в тишине хоронят и дам тоже и в тишине я опустил жалюзи в тишине и в тишине пошел в свою комнату и разделся в тишине и открыл в тишине окно и в него стала вливаться тишина последней ночи в тишине которая называется глухой честное тихое и в тишине я услышал как тихо каплет с верхнего балкона в тишине и в тишине выкурил трубку мира во всем мире и как Бах в тишине увидел как в тишине вьется мертвый табак в духовной тишине чем-то большим чем просто небытие дымом тишины через тихое освещенное отверстие моего окна на которое я смотрел смотрел смотрел пока он не закруглился и не исчез, и все это в тишине, а я все смотрел туда, за хевисайд, на темное небесное поле и дальше и дальше, чем дальше, и еще дальше, туда, где там — это тут и все направления и ни одно из мест или место без места без верха и низа без востока и запада, никогда-никогда, и вот этими глазами, которые сожрут черви, я увидел, мудровость галлюцинаций, я вновь увидел звезды, немножко: семь песчинок на пляже: на пляже, который сам песчинка на другом пляже, который сам песчинка на другом пляже, который заключен в песчинке на другом пляже, небольшом, на озерце или пруду или луже, которая входит в одно из многих морей внутри пузыря с исполинским океаном, где нет больше звезд, ибо звезды утеряли это имя: крайсмос, и спросил себя, что, вот так же и Бустрофедон расширяется, стремится к красному, розовому у меня в памяти, краю своего спектра, и подумал, что световой год тоже превращает пространство в ограниченное время, а из времени делает бесконечное пространство, скорость, у меня началось голомама скажет тебе вчера не свешивайся в этот колодец у него дна нет ты сегодня вечером у нее спросишь и не раз почему нет дна она не раз ответит потому что он выходит с той стороны земли тебе станет интересно а что там с другой стороны земли твоя другая мама будет тебе повторять колодец без дна тывокружение по Паскалю, которое былобудет кошмарнее, чем знать, что в мое тело проникли марсиане, что в кровеносных сосудах у меня живет вампир или поселился неизвестный странный вирус, потому что страшнее знать, что на самом деле никаких марсиан нет и никакой дали нет и вообще ничего нет или, может, только ничто и есть, и в ужасе, страшась бодрствования больше, чем сна, и наоборот, я уснул и проспал всю ночь и целый день и кусок следующей ночи и проснулся на рассвете, и кругом стояла тишина, и я обитал в черной сонной заводи, и я снял очки, вынул трубку и утер с губ пепел, и он отпустил ручник, я вышел и снова вошел в длинный коридор запятой, то бишь комы, и произнес, тогда именно тогда, какое-то слово, кажется, имя девочки (я не понял: ключ зари), и снова задремал заdrеamал и увидел во сне морских львов со страницы семьдесят три: моржей: мор. ежей: sea-morsels[198]. Tradittori.

Одиннадцатый

Муж устроил мне скандал из-за того, что я его разбудила в слезах. Плакала я, он спал. Я не хотела его будить, но он все равно проснулся. Он уже десятый сон видел, а я все не могла уснуть, думала об одной девчушке из нашей деревни, она была совсем бедная. Помните служанку с кухни, которую я видела дома у родителей Рикардо? Не помню точно, то ли это была она, то ли ее сестра, то ли просто похожая на нее девочка. В общем, она была очень бедная, просто нищая, и сирота. Ее взяли к себе булочник с семьей, она спала в булочной и очень много работала; мы были одногодки, но она была такая тощенькая и так горбилась, бедняжка, и так всех стеснялась, что ни с кем не разговаривала, кроме меня и еще одной девочки, которая тоже с нами играла. Ну вот, работала она в булочной и ночевала там, а булочник, который ее взял, с женой спали в другой комнате, в том же доме. Булочник был недавно женат, и это жена его, кстати, подобрала эту девочку еще до свадьбы, и однажды ночью в булочной такое поднялось, потому что жена проснулась от какого-то шума и пошла в лавку и увидела булочника на кушетке у моей подружки, голого, он задрал ей ночную рубашку и пытался ее изнасиловать или уже изнасиловал. Оказалось, он грозился ее убить, если что-нибудь сболтнет, а чтобы не кричала, заткнул ей рот булкой, так их и застала жена. Вся деревня поднялась, хотели его повесить, типа самосуд, два жандарма его вели, а он шел и плакал, а рядом шли его жена и дочка (потому что эта третья девочка, которая с нами играла, это была дочка булочника, от первого брака, ей десять лет было, она спала в другой комнате), они кричали ему всякое, и дочка говорила: «Ты мне больше не отец», а жена орала на него и говорила, лучше бы он сдох. Посадили его что-то лет на десять, а жена с дочкой потом уехали из деревни, а девочку, мою подружку, взяли другие, я туда к ним ходила играть, кварталов за десять от нас, но в той же деревне. Потом еще долго мальчишки ее дразнили и даже взрослые люди ее ругали, мол, дала себя щупать, дала мужику облапать, изнасиловать (они говорили не «изнасиловать», а по-другому, ну, вы знаете), и она плакала, а я им всем отвечала и швырялась в них камнями и говорила своей подружке, что это все неправда, что это они так шутят, а она плакала и говорила: «Нет, не шутят, нет, не шутят», а сама, видно было, все чахла и чахла. Потом мы переехали в Гавану.