Белые пешки - Екатерина Звонцова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Макса тебе не видать».
А правда ведь. Неужели это так прищемило ей хвост?
– О капитан, мой капитан!..
Саша отвлеклась и покосилась на ректора, шепотом читающего Асе какие-то там стихи про мореходов, – вот же козел, нашел что читать! Но он так забавно округлял глаза, так заразительно изображал актера-трагика, так произнес «На палубе мой капитан погибший распростерт», что Ася слушала с явно искренним интересом, кивала иногда в такт. Не счастливая, но воодушевленная – неплохо. Как не хотелось, чтобы она снова загрустила, чтобы думала о катке! Саша попыталась взять за руку Марти. Та ненавязчиво отступила. Гадюка! Саша вздохнула, нахохлилась, но тут же, к своему облегчению, увидела золотисто-ореховую дверь с ранним, но очень симпатичным остролистовым венком. Прямо как из какого-то западного фильма.
Вообще-то Саша не любила кофейни с подобными венками, красными занавесочками и маленькими столиками, за которые не усядешься большой компанией. От них веяло для нее левым налетом элитарности и ненашести. «Смотрите, я веду светскую жизнь, пью кофе не как у всех и ем пирожные не как у всех!» Будто в Макдак – тоже «не наш», но родной и без выпендрежа! – только бомжи ходят. Было что-то искусственное в этих заведениях. Они напоминали кукольные домики, а официантки – Барби. Один плюс: внутри всегда сногсшибательно пахло вкуснятиной. Не подвела и эта кофейня.
Они сели – столик оказался вполне просторный, а на нем симпатичная ваза с ядрено-фиолетовыми крашеными розами. Володарский заказал пирожные и горячий шоколад – сразу четыре чашки, отказался брать деньги и заверил, что «все в счет будущих успехов, которые прославят институт». Какое-то время все молчали: Саша с Асей неловко, Марти – настороженно, а ректор с явным ожиданием. Вел он себя сейчас, кстати, вполне по-джентльменски. Не как когда жрал вонючие сухарики на зачислении.
– Ну, что скажете о потоке? Нравится учиться? – наконец поинтересовался Арсений Викторович, откидываясь на спинку стула. Не придумал лучшего способа начать светскую беседу.
– Очень, – честно ответила Саша. – Столько интересного изучаем!
Ася закивала, но в мирном русле утвердиться не вышло.
– Арсений Викторович, а вы все-таки со всеми студентами в кафе ходите? – не унималась Марти. – И всех угощаете? Вот прям так?
Она сидела напротив ректора, скрестив на груди руки, и с непроницаемым видом глядела в потолок. Саша не сомневалась: подруга и есть откажется, будет высматривать крупицы яда в каждой пироженке. Молчание не повисло снова только благодаря тому, что появилась официантка с заказом – чашками и блюдищем разных миниатюрных корзиночек, эклеров, безешек, картошек. Саша даже заколебалась в своем отношении к кофейням: ну красота же, каждое хоть фоткай и описывай потом в историях про принцесс.
– Ладно, опять раскусили. Кормлю я лишь тех, от кого мне что-то нужно, – произнес ректор, стоило девушке удалиться. Он хищно, как голодная птица, навис над десертами. – Это ведь в человеческой природе, – прикармливать потенциальных союзников… нет? – он без церемоний схватил синюю безешку в виде бабочки и слопал. – М-м-м.
Саша чуть не подавилась. Володарский повернулся к ней и хохотнул:
– Не бойтесь, мне нужны лишь ваши таланты. Вы – наша гордость. Ешьте, ешьте!
– Не замечала, – отрезала Марти. – Про гордость и прикармливание.
Саша попыталась лягнуть ее под столом.
– Так, Марин… – начал Володарский. Он заметил Сашино движение и даже погрозил ей пальцем. – Я прекрасно понимаю причины вашей замкнутости, и…
Марти грубо его перебила:
– О да. Вы понимаете. Вы сами все видели, вы чуть нам все не испортили.
Саша, ухватившая было пахнущий лавандой эклер, едва не раздавила его в пальцах. Это что? Почему Марти подняла тему, почему опять понесла это? Обычно ее вообще было не вывести на L., а сейчас она так и уставилась на ректора, прожигая в нем дыру. И тот тоже оторопел – да кто бы не оторопел? Взял нож – Саша даже опасалась, что захотел заколоть Марти, – но просто начал отрезать кусочек длинного полосатого бисквита, украшенного грецкими орехами. Видимо, думал, как себя вести. Саша с Асей, переглядываясь, молчали – не знали, как успокоить подругу. И успокаивать ли.
– Нет, Марина, – наконец ответил ректор, попробовав отрезанный кусочек и брезгливо сняв с него орех. – Как бы я смог? Вы что-то путаете. Летом я отслеживаю работу приемной комиссии. Почему вы решили, будто я там был и тем более…
– У вас аллергия? – Саша неловко, глупо, сама не зная зачем, попыталась перевести тему. – На грецкие орехи? И у меня!
Он кивнул. Смотрел по-прежнему только на Марти. Ожидаемо: все-таки не может у него быть бесконечное терпение. Только бы не наехал или хуже – не взял на карандаш, чтобы потом исключить. Или, может, сдать куда следует?
– Тем более я ничего никому не порчу, никогда, – продолжил ректор с мягкой улыбкой. – Я очень доброе, мирное, справедливое существо. Если меня не злить. Присмотритесь.
И он улыбнулся левым уголком рта, подпер ухоженной рукой гладкий подбородок. Саша хотела попробовать опять влезть, но отвлеклась на еще более тревожную часть всей этой тупой сцены. Ася пялилась на ректора. Пялилась, приоткрыв губы, как кошка на молоко. И ее Саша все-таки с силой лягнула: с ума, что ли, сошла???
– Так вы точно меня видели, Марин? – тем временем спросил Арсений Викторович. – Точно-точно? А при каких именно обстоятельствах? Может, я лекарства ваши крал? – Он тихо фыркнул.
– Так… показалось, может быть, не знаю… – почти не шевеля губами, ответила Марти и потупила глаза. Побледнела. Ректор, спохватившись, тут же принял самый сочувственный, понимающий вид:
– Обознались – это возможно. Случается. Особенно с вашими травмами.
Травмами. Так и сказал, а Ася кивнула. Саша захотела стечь под стол. Марти вздрогнула, но промолчала. Марти из одиннадцатого класса вряд ли бы так сделала. Ох… Отвлекаясь, Саша попробовала шоколад, приторный и острый одновременно. Глаза полезли на лоб, пришлось хватать разумно принесенный с заказом стаканчик воды.
– Арсений Викторович, а что означает этот символ? – Ася наконец проснулась, включилась в Сашины отчаянные попытки не дать никому взорваться и указала на значок у ректора на пиджаке. Саша мысленно ее поблагодарила. – Красивые какие цветы!
– О! – Володарский отвел взгляд от Марти, заулыбался Асе, любовно погладил белые эмалевые бутончики. – Не безделушка, кстати, а герб моего рода. Володарские прошли всю Европу, за это время фамилия наша претерпевала значительные изменения…
– Изначально она звучала случайно не «Walaar»? – полюбопытствовала Марти. Ее голос звучал
