Сирота с Манхэттена - Мари-Бернадетт Дюпюи

Слегка смущаясь, она подчинилась и стала ласкать этот жезл из горячей плоти, казалось, вибрирующий у нее под пальцами. Буйство стихий за окном было созвучно чувственному исступлению, которое понемногу овладевало ею. Элизабет уже не сдерживала ни стонов, ни восторженных восклицаний.

Не отвлекаясь ни на миг, Ричард ласкал все ее тело - то груди, то ягодицы, то бедра, то спину, заставляя перекатываться с одной половины кровати на другую, дабы сполна насладиться ее наготой и прелестью. Кожа у Элизабет была атласной гладкости, очень белая, и он осыпал ее отрывистыми алчными поцелуями. Скоро она уже готова была его принять, истомленная потребностью ощутить его внутри себя, стать «наполненной», познать наслаждение, которое дает единение женщины и мужчины.

Галантный кавалер, щедрый на комплименты и клятвы, Ричард Джонсон умел возбудить любовницу и подвести ее к черте, когда она уже была согласна на все. И в этот момент природное желание подчинять брало в нем верх: все, что нужно, он сделал, так что можно побаловать себя и думать исключительно о собственном удовольствии.

Гимен, этот вечный и хрупкий символ девичьей непорочности… Упиваясь тем, что он первый, Ричард и не думал щадить партнершу. По опыту он знал, что нужно действовать быстро, не слушая протестов и жалоб. Элизабет вскрикнула от боли, но, вспомнив, что они в трактире, прикусила себе руку - чтобы не всполошились соседи по этажу.

Низ живота словно огнем обожгло. Желание, удовольствие - все было забыто.

- Наконец-то ты моя! Моя! - твердил Ричард.

Он вошел в нее грубо, сильными, размашистыми толчками. Затравленный взгляд девушки умолял, однако он смотрел на нее и улыбался, и его глаза цвета янтаря светились первобытным торжеством.

- Постой! Постой! - умоляла она.

Он едва ее слышал, будучи перевозбужденным, на пике блаженства. Овладевая ею столь неистово, он освобождался от состояния, в котором он пребывал много месяцев, когда буквально бредил ею, сотни раз мысленно ее раздевал и брал вот так, брутально, словно мстя ей. Он свято верил, что, будучи «помеченной его тавром», Элизабет станет его рабой, и с нетерпением ждал, когда же она капитулирует, отдастся удовольствию. Девушка же задыхалась под его весом. Она уже не обнимала его, а лежала, раскинув руки и содрогаясь от ритмичных толчков, сопровождаемых возгласами на английском, смысл которых от нее ускользал. Это был грубый лексикон, предназначенный для сексуальных утех, лишенных даже намека на чувства.

- Сжалься надо мной! Хватит! Я больше не могу!

Он замер на пару секунд, изумленный, потом продолжил свои спастические движения, и так жестко, что она заплакала. Со слезами неожиданно пришло облегчение. Мало-помалу она стала ощущать удовольствие от непрерывных толчков мужского члена. Положила руки любовнику на спину, а потом и вонзила ногти в его крепкую плоть. Ее тело снова пробудилось, низ живота захлестнуло уже знакомое приятное тепло и поднялось к груди.

- Да! Да! - задыхался он, угадав ее состояние.

И вдруг… Эти ощущения ни с чем нельзя было сравнить. Элизабет захотелось кричать, стиснуть Ричарда в объятиях, ощутить его губы на своих губах. Он тут же заставил ее обхватить себя ногами, так, чтобы она полностью раскрылась, и зарычал от удовольствия.

- О да! Да! - подхватила теперь и она, распаленная и не помнящая себя.

Обстановка гостиничного номера, назойливый шум дождя, рокот грома - ничего этого она уже не слышала.

Она отдавалась, будучи далеко-далеко от реального мира, в плену чувственного экстаза - невообразимого, невероятного. Она вся была исступление, ненасытность, безумие. В изумлении ощутив, как интимная плоть молодой женщины обхватывает и ритмично сжимает член, Ричард с пронзительным криком, исторгшимся из самых глубин его существа, излил в нее свое семя.

И замер, распластавшись на ней, удовлетворенный сверх всякой меры. Элизабет усталым жестом его оттолкнула.

- Не могу дышать, ты такой тяжелый, - сказала она.

Ее сердце билось в ускоренном ритме. Воспоминания о пережитом были еще очень остры. Она и не представляла, что такие ощущения возможны.

- Милая моя девочка! - прошептал он, привлекая ее к себе. - Теперь я еще сильнее тебя люблю. А ты?

Элизабет закрыла глаза, так она утомилась - вот-вот заснет. Он повторил вопрос, целуя ее в лоб.

- Не знаю, - ответила она. - Разве только капельку…

Ошарашенный ответом, Ричард смотрел на нее, словно пытаясь понять, безумна она или попросту глупа. Она спрятала лицо у него на груди.

- В начале мне было очень больно, - упрекнула она любовника.

- Зато в следующий раз ты ничего не почувствуешь. Лисбет, не засыпай! Тебе срочно нужно в уборную. Там есть биде, так что прошу, подмойся хорошенько! Не хватало еще, чтобы ты сразу забеременела.

Элизабет сразу вспомнила статью из нью-йоркского журнала. Встала, бросив в его сторону насмешливый взгляд:

- Автор одной статьи утверждал, что французы - неисправимые романтики, в то время как американцы этого начисто лишены. Похоже, это правда. В твоем случае это уже хамство.

- Я стараюсь быть прагматичным. Во французском есть это слово, я справлялся в словаре.

- Спасибо большое за науку! В общем, у тебя практичный ум.

Она повернулась и прошла в уборную. Он вздохнул, с удовольствием разглядывая ее попку, округлую и упругую. Потом, привстав на локте, потянулся за сигаретами. И только теперь заметил пятно свежей крови на вышитом атласном покрывале шафраново-желтого оттенка.

«Нужно будет приплатить прачке, - подумал он. - Моя маленькая, прелестная Лисбет, созданная для удовольствий! Ты - подарок Небес!»

Элизабет, покончив с туалетом, стала собирать свое белье, корсет, юбку и блузку. Смеясь, Ричард соскочил с кровати и указал на окно.

- Дождь все еще льет, хотя гроза закончилась, - сказал он. - Тебе рано уходить.

- Не рано! Я обязательно хочу съездить к дедушке Туану. Он не смог прийти на похороны бабушки и очень из-за этого переживал. Они были очень дружны последние несколько лет.

Он отнял у нее одежду и швырнул на пол. Оба были голые, и она увидела, что он снова ее хочет, и готова была возмутиться, но вид напряженного члена приятно будоражил кровь, как и воспоминания о чудесных ощущениях, которые мог доставить сей бесстыдно торчащий предмет.

Ричард уловил ее нерешительность. Взял из компота ягоду клубники, сунул в рот, а еще одну дал ей. Последовал продолжительный поцелуй с ароматом ягод. Очень скоро Элизабет отдалась желаниям любовника, лежа на кровати, с которой он успел снять покрывало