Тайна Черной горы - Георгий Свиридов

Вакулов согласно кивал.

Яков Янчин не спешил возвращаться в свой безымянный поселок. Задержался еще на сутки в Солнечном. На то у него были свои причины. Там, в таежном поселке, должна состояться свадьба. Юлия выходила замуж за Володьку Куншева, и Янчин не желал присутствовать на том чужом торжестве.

Для молодоженов сообща построили дом. Хороший получился сруб. Куншев, естественно, старался больше всех. Мастер из него получился довольно приличный, с творческой выдумкой. Тут у него ничего не отнимешь и не прибавишь. На удивление всем, Володька в считаные недели научился владеть топором и рубанком, пилой и стамеской, словно всю жизнь только тем и занимался, что возводил деревянные хоромы.

Янчин невольно улыбнулся, припоминая, как они строили первый дом. Как говорится, и смех и слезы. Все специалисты – с образованием, поднаторевшие в науках, и полные неумехи по простому строительному делу. Никто их такой нужной житейской науке не обучал. Да и рабочие от них далеко не ушли, никто не умел из бревен складывать сруб. Но строить-то надо, зима не за горами. Теоретиков в наличии было более чем достаточно, а практиков не хватало. По приказу начальника строителями стали все. Валили деревья, ошкуривали стволы, пилили на бревна. Как он, Янчин, не прихлопнул Куншева, до сих пор не может понять. Хотя и не думал валить ель в его сторону, сама пошла. Да так точно пошла, что только он ахнул… А может быть, и не совсем сама, – чуть-чуть да подправил. Припугнуть хотел. Только припугнуть! Чтоб не задавался. Чтоб над ним можно было бы посмеяться. Да не вышло. Слишком серьезно получилось. Янчин в те минуты сам был не рад своей затее. Против него все и обернулось. Как ни оправдывался, как ни выкручивался, верили его словам с трудом. А Юлька вообще не поверила. Его глупая шутка только подтолкнула Юльку на решительный шаг. Свадьба у них.

А ту, первую, избу рубили сообща. Расчистили место, натаскали и накатили камней для основания фундамента. Уложили первый венец, в пазы затолкали сухой мох. Второй венец пошел легче. Работа спорилась. Стены росли. Пол и потолок сбили из жердей. Те, что шли на пол, с одной стороны обтесали, и пол получился довольно ровным. Как приятно было пройтись по нему, постучать каблуками, приобщиться к человеческому жилью, сделанному своими же руками!

Дом наконец готов. Накрыт. Застеклены окна. Первенец, как решили на общем собрании, отдали женской половине геологической партии. Те не нарадовались: жить можно! Каждый вечер мужчины приходили к ним в гости на чай, на огонек. А через несколько дней холодное раннее утро началось визгом и женским криком: «Дом сломался!»

Все сбежались к своему первенцу. Он стоял какой-то странный, разделенный на две части – на верхнюю, по уровню окна, и нижнюю. Промежуток между венцами был шире крупной мужской ладони. В просвет, как в амбразуру, проглядывало голубое небо. Строители и «теоретики» хмуро смотрели на злополучные амбразуры. Чесали затылки. Хмурили брови. Пожимали плечами. Строили разные догадки. Но только не могли ответить на простой вопрос: что же случилось со стенами дома?

Секрет оказался весьма прозаичным – дом усел. Нижние венцы, по мере уплотнения мха, осели, а верхние – повисли на оконных рамах. Усадка любого строения закономерна. Ее необходимо учитывать. Надо было при сооружении отверстий для окон вырубить в бревнах соответствующие пазы, вырубить с запасом, а не впритык. Тогда при усадке верхняя часть не отделится от нижней.

Над строителями потешались долго: дом сдали, как в городе, с недоделками. Конфуз конфузом, а исправлять недоделки надо. Пришлось со всех сторон сруба загонять в амбразуры по бревну, которые вытесали и подогнали по размерам отверстий.

Поселок рос быстро. Построили столовую, баню, контору-камералку, дома-общежития. И все – своими руками, не прекращая основной работы – геологического поиска. Местность оказалась удивительно перспективной на касситерит, хотя месторождения еще и не открыли. Но его разыщут обязательно!

Приятно было вселяться в новые дома из палаток. Крыша над головой! Только радовались недолго. Появилась новая беда. С наступлением осенних дней в таежный поселок началось нашествие грызунов, главным образом мышей.

Мыши – таежные, непуганые. Их – целые полчища. Они не боялись людей. Прогрызали норы, разбойничали в домах, пока хозяева на работе, и поедали все, что попадалось им съестного на пути. Предметом особой их любви, своеобразным лакомством стали геологические карты на жесткой основе. Жесткая основа – дюралевый планшет, на котором столярным клеем приклеивался плотный лист ватмана. На ватмане наносились маршруты, рисовались геологические карты, отмечались перспективные места и многое другое, очень нужное и необходимое. Жесткая основа исключала деформацию бумаги от действия влаги, солнца, мороза. Это было важно, поскольку позволяло сохранить точность измерений.

Именно такие планшеты и привлекли внимание грызунов. Мыши лакомились толстой бумагой и столярным клеем, а заодно вместе с бумагой уничтожали ценную информацию, собранную по крупицам геологами тяжелым изнурительным трудом в маршрутах.

Мыши особенно зверствовали по ночам. Нередко были случаи, когда за одну ночь они уничтожали информацию, добытую целым отрядом за неделю неустанного поиска.

С первых же дней вселения в свои дома и началась затяжная война с грызунами. Война безжалостная и бескомпромиссная. Чего только ни предпринимали геологи, спасая свои карты! Подвешивали их к потолку, укрепляли на стенах. Однако мыши оказывались проворными и добирались, проникали, находили и лакомились любыми планшетами. Тогда геологи на ночь стали вооружаться мелкими камнями. Складывали их горками на нарах у изголовий. Ночью, едва заслышав легкий шум, подозрительное движение, запускали наугад. Кидались одиночными и «шрапнелью». Лишь бы создать отпугивающий шум. Мыши разбегались. На некоторое время в доме воцарялась тишина. Но едва только геолог засыпал, как сквозь сон он снова улавливал подозрительный шум, шуршание. Мыши шли на приступ. Рука машинально тянулась к горке камней, они летели шрапнелью. Камни, конечно, помогали. Успех наметился, правда, не такой, как хотелось бы. До полной победы было еще далеко. Урон, наносимый грызунами, оставался ощутимый. Да и сами геологи, после беспокойных ночей, чувствовали себя не так бодро. И тогда на общем совете решили: каждый, кто отправляется через перевал на центральную базу, в Солнечный, обязан правдами и неправдами, любым способом – унести, украсть, купить, выменять – и доставить в поселок живую кошку.

Янчин и решил, естественно, выполнить поручение и раздобыть кошку.

Раздобыть кошку, да еще в геологическом поселке, – дело почти безнадежное. Кошки были нужны всем, их холили, берегли. На улицы не выпускали. По улицам шастали лишь собаки.

Янчин дважды прошел весь Солнечный из конца в конец, удивляясь тому, что в его отсутствие, всего за несколько летних месяцев, вырос и преобразился поселок. Центральная улица, как в городе, превратилась в проспект, где на срубах, не отличавшихся от жилых, красовались вывески: «Почта», «Сберкасса», «Клуб», «Детские ясли», «Кафе-столовая», «Поликлиника», «Баня», появилось два самостоятельных магазина – «продукты» и «промтовары». А рядом со школой – небольшой сруб с крупными рекламными фотографиями модных причесок, мужских и женских, и широкая вывеска «Парикмахерская».