На путях преисподней - Энгус Уэллс

Омытые солнцем леса сбегали с хребтов и разливались по бескрайней всхолмленной равнине. Глядя на лесной простор, Рикол хмурился. Раздумье прорезало его обветренное лицо глубокими морщинами. Потом полные сомнения глаза военачальника обратились на женщину в голубом одеянии, которая сидела под навесом маленькой палатки.

— Мудро ли это, Сестра? — спросил он, сжимая рукоять меча, словно ожидал нападения. — Разумно ли Старшей Сестре Эстревана так долго находиться на самой границе Лесов?

Герат устало улыбнулась и вытерла лоб. Лагерь располагался высоко в горах, но и здесь было не на шутку жарко.

— Я бы дошла до самого кургана Друла, если бы мои Передающие сумели туда дотянуться, — сказала она. — У меня нет выбора.

Как всегда спокойна… Рикол усмехнулся, поправил наплечники кожаных доспехов, чтобы не натирали, и выглянул из-за скалы, которая, казалось, нависала над лесом. Воины уже стояли по местам и были готовы действовать в любой момент. Среди скал с натянутыми луками замерли стрелки, меченосцы сидели на земле, покрытой сухой коркой. Выше по склону, справа и слева от главного лагеря, прятались дозорные — самые зоркие из бойцов Высокой Крепости. Конечно, вряд ли кто-нибудь из лесного народа выберется сейчас так далеко на юг — Летний сбор на носу. А сколько-нибудь крупным отрядам не пройти незамеченными. Но тревога оставалась. И Герат… Нет чтобы оставаться в Высокой Крепости! Это еще полбеды — все-таки ее сопровождает сотня бойцов. Но Старшая Сестра настояла на том, чтобы лагерь разбили не где-нибудь, а в предгорье Лозин.

Разумеется, если что случится — его люди будут биться до последнего, прикрывая отход. Сестра вернется в Крепость живой и невредимой. Но было еще что-то. Очень скверное, и хуже всего, что Рикол не мог понять, в чем дело. Однако это чувство было ему знакомо. То же самое он ощутил, когда Посланец привел к Высокой Крепости Орду. Это было предчувствие рокового исхода. Его было невозможно выразить словами, но оно пронизывало до самых глубин души. Так тишина перед грозой вызывает дрожь — оттого, что где-то собирается несметная сила, готовая вот-вот нанести удар. Потом пришло раздражение: в воздухе пахло битвой, но противник нигде не появлялся. Рикол снова обернулся к Герат.

— Вы уверены?.. — он заговорил не столько потому, что хотел получить ответ, но просто чтобы нарушить зловещую тишину.

Старшая Сестра поняла его состояние и кивнула.

— Я уверена, Рикол. Один из талисманов уже не в руках владельца. Я не знаю, чей именно. Но Ашар завладел талисманом, и владыке преисподней прибавилось сил. А если он получит второй… — ее слова оборвались и повисли в воздухе.

Рикол был потрясен: в серых глазах Старшей Сестры стоял страх.

— Но если Кедрину удастся соединить Камень с мечом… — осторожно начал военачальник. — Разве тогда он не сможет сокрушить Ашара?

— Безусловно, — Герат кивнула. — Если будет угодно Госпоже. Поэтому мне кажется, что потерян камень Уинетт.

— Уинетт никогда бы такое не совершила.

— Сознательно — никогда. Но тварь, которая ее похитила, — создание Ашара. Значит, Уинетт попала в плен к владыке преисподней, а Ашар — мастер обмана. Кто знает, в какие ловушки он пытается ее заманить? Например, войти ей в доверие… Неизвестно. Но будем начеку.

— А если это талисман Кедрина?

— Это означает, что Избранный погиб, — жестко произнесла Герат. — А вместе с королем погибнут и Три Королевства. Никто, кроме Кедрина, не сможет сокрушить Ашара. Если Избранный потерпел поражение, наш мир обречен.

Рикол закашлялся и прихлопнул надоедливую муху. Герат мягко улыбнулась:

— Однако… если бы это произошло, мы бы об этом уже знали.

— Как? — взгляд Рикола скользнул по листве деревьев, поникшей от жары.

— Мы здесь уже три дня, — пояснила Герат. — Еще два дня заняла дорога. Будь Ашар в силах, он бы давно уже нанес удар.

— Вы думаете, он пытается добыть талисман Кедрина?

— Да. Подозреваю, он обманом выманил Камень у бедной Уинетт и теперь пытается заманить в ловушку Кедрина. Может быть, он использует Уинетт как приманку в западне.

Рикол нетерпеливо затеребил боевой пояс. Он жаждал схватиться с врагом — смертным, разумеется.

— Если это так, — заметил он, — если мощь Ашара возросла… Не лучше ли оставаться в стенах Высокой Крепости?

Герат покачала головой.

— Если Ашар победит, никакие стены не спасут. Если он завладеет обеими половинами талисмана, ему не будет нужды бросать в бой варваров, чтобы утолить свое нечестивое властолюбие. Чары, наложенные Госпожой на эти горы, уже не будут для него препятствием — какая сила сможет преградить ему путь? Находясь здесь, мне легче почувствовать, что Кедрин вступил в бой с Ашаром. Тогда я свяжусь с Сестрой Дженилле в Высокой Крепости, а через нее — со всеми Передающими Мысли по дороге в Эстреван и с самим Священным Городом. Там моего зова ждут сильнейшие из Сестер. Они направят всю свою волю на то, чтобы я прорвалась в Нижние пределы и направила благословенную силу на помощь Кедрину. Только так мы сможем противостоять могуществу Ашара.

— А этого хватит? — почти шепотом спросил Рикол.

— Не знаю, — честно ответила Герат. — Мы можем только уповать на Госпожу.

Рикол вздрогнул. Солнце било в глаза, он почти изжарился в своих доспехах, но струйка пота, сбежавшая по спине, была холодной, как лед.

— А если нет?..

— Тогда, скорее всего, я умру, — ровно произнесла Старшая Сестра. — И другие Сестры тоже. Ашар ударит прямо по Эстревану. Священный Город станет городом мертвецов.

— Вы рискуете многим.

— Да, — ответила Герат. — Но нам брошен вызов, и его нельзя не принять. Другого пути у нас нет.

* * *

Вопль Уинетт оборвался, и наступила жуткая тишина. Дышать стало нечем. Уинетт собралась с силами. Безотчетная паника помрачала рассудок, безумие было готово поглотить последние проблески воли. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, и стиснула стучащие зубы. Ее била дрожь, пульс мерно и гулко отдавался в ушах. И вдруг непостижимым образом она начала замечать, что происходит вокруг. Но страх только усилился. Зал наполнили странные движущиеся тени, стены колыхались, точно оживая. Черный трон разрастался на глазах, словно разбухал, причудливые фигуры, проступая изнутри, скользили по его поверхности. Мягкий медовый огонь свечей окрасился зловещим пурпуром. Будь свет не таким ярким, Уинетт сочла бы это благодеянием. Но ничто не скрывало от ее глаз истинного облика мрачной залы — равно как и того, кто пританцовывал сейчас перед ней.

Это создание уже ничем не напоминало Эйрика. Уинетт хотела брезгливо отвернуться, но была не в состоянии даже отвести глаз. В его непристойном облике не осталось ничего человеческого. Козьи глаза горели восторгом, уродливый череп, голый, точно кость, был увенчан рогами. Из приоткрытых губ, толстых, похожих на сырое мясо, высовывался язык, его раздвоенный кончик похотливо подергивался. Могучие плечи поросли рыжим волосом. Серая кожа на руках потрескалась, из трещин выступала жидкость, похожая на гной. Ниже запястий она грубела, кисти и пальцы с загнутыми когтями казались покрытыми чешуей. Нездорового цвета брюхо пульсировало, словно потроха находились прямо под кожей. Кривые ноги, тоже в рыжих волосах, оканчивались черными раздвоенными копытами, а в паху торчал небывалой величины детородный член.